Трагедия бабушки Ёп

Налив полное ведро воды старушка Ёп только прицелилась в него шваброй с новой тряпкой на конце, как вспомнила, что вчера, директор мимоходом обмолвился, что крыльцо грязное, "как задница у старого слона". Задницу старого слона, бабушка Ёп представляла себе очень смутно, но судя по всему, это, наверное, должно было быть очень грязное место. Наверное даже грязнее, чем сортир в общаге, который бабушка представляла себе намного яснее, чем слоновью ж*пу.
Раз директор сказал, то надо чистить. Бабушка Ёп накинула сверху тёплую робу, которую на восьмое марта в далеких восьмидесятых годах подарил ей профсоюз, взяла ведро и смело шагнула на сорокаградусный мороз. Её смелость тут же была вознаграждена фееричным кульбитом, который бабушка Ёп совершила на скользком полу.

- Ух ты, ёп! - восхищенно выдохнула она, стремительно примерзая к крыльцу почти новой робой, на разлитой из ведра воде .

Через десять минут зафиксировав выход бабули из здания но, не зафиксировав вход, охрана лениво отложила книгу про интересные истории из жизни, посмотрела на мониторы и встрепенулась - на крыльце лежало что то огромное и незнакомое и, что самое страшное для охраны, ОНО шевелилось!

Охранник, привычно бздехая от тревожной ситуации, выскочил на темное крыльцо и на всякий случай смело потыкал шевелящуюся кучу удачно подвернувшейся под руку шваброй.

- Ёп! Себе в грызло посуй, обморок плешивый! - куча немного развернулась и из ее недр на лысого охранника блеснули бабулины, добрые глаза. - Чо стоишь, ёп твои руки! Отдери меня!

Охранник мигом опознал в этом ворохе Бабушку Ёп и немного успокоился, но на ее предложение "отодрать" среагировал как то вяло.

- И чем же я тебя, пингвин ты наш Антарктический, отдеру? Только если ломом... Он задумчиво уставился на дверь офиса прикидывая, где в такой час взять лом.

- Ах ты ж ёп! Себя ломом отдери, лахудр недозачатый! - виртуозно не согласилась с предложением бабуля, - Ты шваброй, шваброй меня! Да смотри, осторожно, не сломай подотчетное имущество! - заверещала Бабушка Ёп, когда мужик попытался просунуть под нее черенок швабры.

Раздался веселый хруст отдираемой старушки и Бабушка Еп. наконец то обрела долгожданную свободу.

Ёп! Швабру то хоть на подломил?! А то я тебе, куцый пес, хобот мигом отверну! Будешь как горбатый муравьед, обрубком нюхать! - пообещала бабуля, обнаруживая конкретные познания в разнообразии фауны не свойственной Крайнему Северу.

- Да ну тя, клюшка старая! - охранник обидчиво хлопнул дверью и скрылся в своем закутке.

Отож, Ёп! Удовлетворённая отступлением охранника, бабуля профессиональным пинком освободила примерзшее ведро и направилась в подсобку, отогреваться и смаковать свои организаторские способности по отдиранию ее от крыльца.

.... Прошел час. Чайник опустел и на душе у Бабушки Ёп возникло какое то теплое чувство, пока, только к самой себе.

- Ах ты ёп ты мой! - бабушка Ёп внезапно вспомнила, что тряпку со швабры оставила на крыльце.

Выйдя на улицу и узрев любимую тряпку из старого халата, бабушка вздохнула с облегчением. А ведь не выйди она сейчас, могло случиться непоправимое! Хулиганы, которые просто кишмя кишели вокруг, запросто могли украсть такую ценную вещь!

Но не судьба. Пока бабуля в своей подсобке отогревалась чаем, мокрая тряпка на морозе, соединилась с крыльцом на молекулярном уровне и теперь грозила остаться там до весны. А этого делать было нельзя по нескольким причинам. Первая и основная причина была та, что тогда тряпку нужно было охранять от воров круглосуточно, а Бабушка Ёп не могла себе этого позволить. А а на охранника надежды было мало. Не убережет! - тревожно размышляла старушка, - Или еще хуже, себе заберет. Вон морда какая, наглая и лысая! И как бы подтверждая ее мысли "наглая и лысая морда" высунулась в дверь и, видя бабулины переживания, сердобольно посоветовала: - А ты пописай на нее! Но видя, что зацепил родное и дорогое, тут же предложил другой выход: - Надо ее другой тряпкой накрыть. Намочить в теплой воде и накрыть.

- Ага, ёп! - чуя реальный выход из ситуации, бабушка прищурившись, благодарно посмотрела на охранника. От этого взгляда суровый и лысый мужик икнул и стремительно скрылся за дверью. Два раза щелкнул замок, заперев накрепко доступ к телу и тем самым показывая, что благодарность достигла цели. Бабушку Ёп тут трепетно уважали.

Но ей было не до психологического анализа мужского комплекса неприятия бабуль. Ей нужно было во что бы то не стало и не считаясь ни с какими затратами, освободить из ледяного плена, свою любимую и очень перспективную тряпочку.

Новая тряпка, горячая вода и бабушка Ёп во всеоружии опять появилась на крыльце. Любовно укрыв замерзшую тряпочку ее теплой сестрой, бабуля вернулась в тепло, ожидать эффекта.

Эффект был. Сорокаградусный мороз мгновенно остудил тряпку и намертво прилепил ее к предыдущей жертве.

- Ох, Ёп! - бабуля по пинала каменную кучу тряпок и призадумалась. Способ с теплой тряпкой был, несомненно, хорош и перспективен. Все дело во времени! - решила бабуля. Вторую, теплую тряпку бабуля укладывала уже почти не глядя. Но северный мороз суров и беспощаден! Бабушка Ёп даже не успела скушать любимую, засохшую до крепости диабаза, печеньку, а монолит из трех тряпок уже грозил встретить весну.

- Надо еще сократить время проверки! - и сверху легла еще одна теплая тряпка.

... Спустя три часа на крыльце возвышался тряпочный монумент, возведенный в честь полезных советов и их грамотной реализации. Этот колосс навевал мысли о мелкоте человеческой на фоне бескрайности Вселенной. И немного напоминал гигантскую, окаменевшую кучу динозавринного дерьма.

Еще, в течение часа монумент увенчало ведро, случайно забытое мокрым на пике этой рукотворной горы, а сбоку, как последний и креативный штрих, примерзла любимая швабра.

В целом, шедевр можно было-бы назвать "Внезапная инсталляция инопланетного разума", если бы Бабушка Ёп не назвала его по своему - "Вот жопа, ёп!"
... Через некоторое время пришедший, местный слесарь, как водится с похмелья и поэтому немного не внимательный, не заметив нового объекта на знакомом месте, запнулся об него и виртуозно навернулся, оглашая окрестности интимными падежами и склонениями. И вдобавок еще сломал швабру.

Жить ему оставалось считанные мгновения, поскольку все это видела Бабушка Ёп и уже концентрировала в себе, небывалой мощи молнии и заклятия.

Ничего не подозревавший слесарь встал, отряхнулся, приволок откуда то лом и, применив смекалку, умноженную на незаконченное техническое образование с филологическим уклоном, сковырнул монумент с места.

Бабушка Ёп в миг подобрела и засунув свои молнии и прочие громовержские штуки поглубже в себя, кинулась спасать дорогие тряпочки.
Еще через час тряпочная гора была любовно отогрета около батареи и тряпочки заняли свои спальные места в подсобке.
Но еще долго страдал и матерился слесарь, ремонтируя сломанную швабру, а над ним, мозгоклюйным коршуном, нависала добрая Бабушка Ёп.