Чувак открыл фирму. Первый день в оффисе. На пороге появляется какой-то мужик. "Клиент! ", - подумал чувак, схватил телефон и стал говорить:
- ... Нет, сегодня не получится... нет, никак... очень много заказов...
... может быть, через месяц... хорошо... я запишу вас в очередь!!!
Кладёт трубку и грит мужику:
- Извините! Столько клиентов! Чем могу?
Мужик:
- Телефониста вызывали? Линию подключать?

МНОГО БУКВ!!!!

Кате нравилась брутальная щетина, запах рыбы и грубые руки, но муж упорно заставлял её следить за собой.

Хуже казни на электрическом стуле будет только то, если за твоим электрическим стулом посадят ребенка, который будет колотить по спинке ногами.

Сантехник Сидоров прослыл в ЖЭКе интеллигентом после того, как на вопрос "кто-кто?" ответил: "Агния Барто!"

Недавно я отправился в круиз по реке Рейн. Очень мне в круизе понравилось. Но сначала – пару слов о круизах вообще.
Не знаю, с чем ассоциируется у вас слово «круиз», но у меня оно ассоциируется со словом «мезим». Речной круиз – с просто «мезим», морской или океанический – с «мезим форте».
Раньше я думал, что корабли существуют для того, чтобы на них плавать. При этом, как учили нас Дефо со Стивенсоном, плавать, перенося суровые испытания, испытывая непереносимые суровости и всё такое. Теперь я понял, что корабль – это такое специальное плавающее устройство для интенсивного приема пищи. Что-то вроде баржи с комбикормом и веселыми хрюшками. Бригантина «Ням-ням». Каравелла «Три толстяка». В общем, если по-простому – жральня на воде, работающая по пословице «Кушай, Мокушка, к весне зарежем».

Если вы находитесь в самолёте и уже взлетели, но ещё не ели, самое время прочитать этот рассказ. Если уже поели, но ещё не сели – тоже ничего. Но лучше до.
Этот рассказ о еде, но не только. Он – о жизни. О судьбе человека в контексте еды.

Чартерный перелет Москва-Бали занял девятнадцать часов. Плюс шесть часов задержки. Мука смертная. Да ещё две посадки.
Первая – в Карачи (Пакистан). Вторая – в Патайе. В знаменитом тайландском Триппербурге. Итого: три раза взлетали, три раза садились. Орлята учатся летать.
Правда, посадки были отличные, как всегда. С аплодисментами. Наши летчики, что ни говори, лучшие в мире и сажают виртуозно. Не хуже чекистов. Шутка.
И вот наконец Бали. Уря!

Сказать, что в августе в Турции жарко, значит ничего не сказать. Поэтому больше о жаре – ни слова. У бассейна появляется стройная, худенькая девушка. Белые прямые волосы под пажа, в движениях – изящно-упругая гибкость танцовщицы. Кажется, русская. Так и есть. К ней подходит мужчина, видно, муж, и говорит: "Ну чего?"
Ему лет тридцать пять. Не меньше ста сорока килограмм веса. Метр девяносто-девяносто пять. Хищные, плотоядно вывернутые губы. Сладострастный нос. Живот такой, что сразу хочется шлепнуть по нему чем-нибудь плоским и звонким. От него исходит мощь, как от насоса.

В прекрасном городе Улан-Удэ все всегда встречаются у «Башки». Если ты вдруг потерялся, а это в Улан-Удэ практически невозможно, - иди, опять же, к «Башке». Спроси у прохожего: «Прохожий, где Башка?» - и иди в направлении, наотмашь указанном неунывающим бурятским прохожим. Все дороги в столице Бурятии Улан-Удэ идут к «Башке».

В 80-е годы прошлого столетия, в бытность мою курсантом Высшего военного училища, довелось мне познать не только романтику воинской службы, но и столкнуться с людьми, армия без которых была бы строгой и неинтересной военной машиной по исполнению приказов.
И, несмотря на то, что отцы-командиры драли нас нещадно, среди них были одиозные личности, благодаря которым мы научились выживать в непростых ситуациях, а, как известно, коллективные наказания только сплачивают коллектив. В общем, было больно, страшно, но весело.




Четырехэтажная казарма. На каждом этаже курсантская рота. 4 роты - батальон. Командир батальона полковник Чернышев.
А теперь представьте себе огромного чела в возрасте за 50, вечно всем недовольного, с мордой бульдога, двойным подбородком и мешками под глазами, в которых легко уместился бы миллион долларов мелкими купюрами.
Он был по образованию военный юрист, но как попал в военное училище и дослужился до полковника - загадка, да и неважно.
Сказать, что полковник был мудаком – значит не сказать вообще ничего. Он был долбоёб. И не просто, долбоёб, а мегадолбоёб. На ежегодной церемонии вручения Оскара по долбо*бизму он стал бы его обладателем минимум в 2-х номинациях: 1-я: за лучший сценарий, 2-я за лучшую главную роль. Он унижал курсантов и на глаза ему в одиночку старались не попадаться, особенно на 1-м курсе.
Увидел курсанта, кричит: «Ко мне!!!»

Обещала себе, что утром начну новую жизнь.
Обещала? Или не обещала? Или это не я обещала?

Из глубин дремлющего сознания, не торопясь, всплывает расплывчатое воспоминание вот я торжественно беру в руки маркер, бумагу и пишу хм. Как опрометчиво, однако!

Приоткрываю один глаз. Ровно настолько, чтобы увидеть оранжевый квадратик, криво прилепленный к стене. На нем ровные жизнерадостные строчки. Почерк присматриваюсь. Мой.

Вчитываюсь:

Дело было в 1966 году. Меня, 33-летнюю, тогда впервые выпустили за границу – в Чехословакию. Был там у меня коллега, мы за работой друг друга много лет с удовольствием следили, переписывались, и вот появилась возможность встретиться. Жил он в небольшой моравской деревне. Ну, это он мне так написал, что в деревне, а я, как приехала, обалдела: заборчики ровненькие, деревца, как шарики, подстрижены, дома двухэтажные с плоскими крышами. Я-то всю жизнь в Подмосковье провела, так на моём участке не везде пройти можно было из-за вековых зарослей малины и сирени.

Так сложилось, что среди моих знакомых, приятельниц и подруг очень много сильных женщин. Меня на них словно бы выносит. Мой студент, индус, объясняет это тем, что я сам в прошлой жизни был сильной женщиной. А теперь вот живу маломощным мужчиной. Все эти сильные женщины очень разные и вместе с тем чем-то неуловимо похожи. Я уже как-то писал о Гале Дюбель, Арине Петровне Жабовой-Давиловой и о многих других. Не могу удержаться и сейчас. И вот ведь главная загадка: как-то так получается, что у всех этих женщин жизнь не складывается. Или не вполне, что ли, складывается. Жизнь им словно бы мала, как туфли. Жмёт она им. Помните по школьной программе «лишних людей»? И тут что-то похожее.
Ну почему, спрашивается, так бывает?