Молодой месяц висел на светло-фиолетовом небе. Точно декорация в дешевом спектакле – ненатуральные же цвета. Маргарита смотрела на него и улыбалась незаметной улыбкой. Внутренней. Той, которая только для себя. На сегодня хватит обезоруживающих, кокетливых, лучезарных, вежливых и им подобных движений губ.
Когда-то она читала, что когда человек улыбается – задействовано невероятное количество лицевых мышц. Наверное, мышцы устали. Столько притворяться для других, чтобы не иметь возможности улыбнуться для себя. Вот только на эту внутреннюю усмешку и осталось сил.
В комнате обманчивым уютом горел свет. Съемная квартира с прокуренным навсегда воздухом наполнилась запахом имбиря. На темной клеенчатой скатерти в кухне ее уже заждался, наверное, чай. Где-то в комнате противно дребезжал телефон, требуя вечерней порции внимания.
Не сейчас.
В этот вечер она сполна насладится новым ощущением. Впервые в жизни ей удалось найти что-то стоящее. И стоящее, судя по всему, баснословные деньги. Это должно было, наконец, произойти. Иначе и быть не могло.
Могло конечно…И было.
Правильно говорят, кто ищет, тот всегда найдет. Может, ей посчастливилось? Среди горы всякого непотребного хлама она нашла бриллиант.
Жемчужину среди миллиона песчинок.
За последние несколько лет перед ее глазами промелькнули тысячи псевдогениальных произведений искусства.
Антикварные предметы, ценности, не имеющие себе подобных, и, по утверждению владельцев и посредников, уникальные в своем роде, и просто замысловатые безделушки, призванные скрасить серость убегающих дней.
Фигурки Будды из Тибетских монастырей, эзотерические предметы с неясным назначением, но, несомненно, благотворной аурой, скульптуры работы молодых, подающих надежды мастеров, пылящиеся в забвении, картины художников, никому неизвестных, обиженных и непонятых и банально, бездарных.
Все это смотрелось, менялось, покупалось, продавалось Маргаритой с завидной усидчивостью. Но денег все равно хватало лишь на съемную квартиру в спальном районе, и содержание маленькой семьи. Ее самой и Кунжутки. Но Кунжутка, наверное, не в счет. Она удивительно мало ела, даже для кошки.
Светлый клубочек на коврике мирно посапывал.
И, конечно, на уход - за собой любимой.
Маргарита постучала по чашке тонкими ухоженными пальчиками с миндалевидными ноготками. Поклонников у нее было - хоть отбавляй. Но поклонялись они, почему-то, исключительно ночью. А утром, почесав Кунжутку за ушком, уходили, забывая о хозяйке.
Но ничего, все изменится. Если все получится - она сама будет выбирать. И уходить.
Если получится…Хотя, сумма будет не велика.. Но, можно будет открыть собственную лавку, магазинчик.
Она допила чай, и, согнав с колен засыпающую кошку, преступила к активным действиям.
Первым, и, пожалуй, единственным в списке был известный, в узких кругах коллекционер. Его коллекцию украшали картины настоящих мастеров. Но не гнушался он и работами малоизвестных, но перспективных художников – в виду их стоимости, разумеется. На это и был расчет.
- Добрый вечер, Виктор Николаевич. Это Маргарита. У меня на примете есть одна картинка…На морскую тематику.
Человек на том конце провода долго вспоминал ее. Или делал вид. Что в принципе одно и тоже. Случайная знакомая, простенькая квартира. Только кошка у нее необычная. Сиамская, а глаза зеленые. И имя странное. Кунжутка вроде бы.
- Да, Маргарита. Судя по твоему тону - минимум Печатин. А может даже Боголюбов? Или Айвазовский? Маринисты нынче в ходу.
Конечно, он ее помнил. Он помнил все вещи из своей коллекции, а она тоже ее частичка. Правда – из дешевых.
В свои неполные пятьдесят Виктор Николаевич много чего повидал. А из того, что повидал - выбирал лучшее. А что может быть лучше материальных, осязаемых атрибутов успеха? Собирать успех и значит – быть коллекционером. Жизни.
Принцип существования предельно прост. Все те радости, которые можно купить за деньги или вырвать у жизни - принадлежали ему.
Возражения не принимались. Да и не интересны они никогда.
- Нет, не Айвазовский. Если вам не интересно, не смею больше отнимать время.
Даже так? Значит, действительно что-то стоящее. С ним так не разговаривают.
- Постой. Так что там у тебя?
- Это не телефонный разговор. Ориентируйтесь на завтра на 8 вечера. Заедете за мной.
Куда делся ее приторно-слащавый тон и перманентное восхищение? Странно…
* * *
Расположившись на заднем сидении роскошного автомобиля, Маргарита почему-то ощущала сильный дискомфорт. Сказывалась бессонная ночь и пачка дыма, выпитого из сигарет за день. Сердце колотилось неровными скачками, в такт рваным мыслям в голове.
За стеклом мелькали городские коробки, искаженные наступившими сумерками, и оттого почему-то загадочные. В одной из них в этот самый момент ее ждет человек. У нее мало времени. Почему мало? И какое оно – время? Стереотипы тут же сработали и услужливо выдали картинку – песок. Почему время - песок? Такое же грязное?
А Кунжутка сегодня снова не захотела есть…
Виктор согласился купить информацию, но поставил условие – оплата по факту. Факту наличия шедевра. Маргарита предупредила, что владелец вряд ли захочет продать картину. Однако покупателя это не взволновало. Все зависит от суммы – аксиома. А ей все равно – главное получить свой гонорар.
За всю дорогу они не перекинулись и парой слов. Он ничего не расспрашивал, и ее это вполне устраивало.
- Здесь на право. – Маргарита указала на неосвещенный переулок. – Кажется, вот этот дом.
- Максим, подождешь нас в машине. И не кури в ней. И так тошно.
Бритая голова водителя послушно кивнула.
Обшарпанная парадная, надписи на стенках, запах.
- Так пахнут люди. - сказал Виктор. Скорее самому себе, наверное. – Никогда не слышал, чтобы животные так воняли. Значит, люди – самые вонючие животные. Ведь так?
Значит, решил пофилософствовать. Маргарита не ответила.
На четвертом этаже они остановились, и Маргарита позвонила в утлую дверь, обшитую выцветшим клеенчатым материалом. Такую, при желании, можно снять плечом. Максиму – не вопрос даже.
Дверь открылась, и Виктор увидел хозяина. Невысокий человек с длинными русыми волосами уже пожимал его руку и гостеприимно и радостно улыбался его спутнице.
- Маргарита, вы сегодня не сама?
Какие у него светлые глаза. Чистые. Незамутненные что ли.
- Да, познакомьтесь – это Виктор Николаевич.
- Мир, очень приятно.
- Как вы сказали? – переспросил Виктор
- Мир, вы не ослышались. Сокращенное от Мирослав.- Человек улыбнулся.
- Позвольте угостить вас чаем.
- Нет… - Виктор замолчал, почувствовав легкий предупредительный толчок в бок. – Хотя, да, конечно, мы с удовольствием выпьем чаю и поболтаем с вам. О живописи, например.
Маргарита отвернулась, делая вид, что рассматривает что-то за окном. Но видно было только свое отражение.
- Вы ведь интересуетесь живописью?
Человек погрустнел.
- Нет, к сожалению, у меня не остается на это времени.
- Ну, как же, Маргарита говорила – у вас замечательная есть картина… на морскую тематику.- Виктор давно научился смотреть людям прямо в глаза, не отводя взгляда. Это просто. Нужно смотреть в переносицу, чуть ниже точки, где сходятся брови. Неудобно поначалу, зато - уверенно.
- Ах, это…есть, одна. Только не знаю, что Маргарита Николаевна в ней такого замечательного нашла. – Мирослав посмотрел на нее.
Зачем ты сказала ему? Это же наш секрет. Мой секрет – для тебя.
- А можно нам взглянуть на нее? Я, знаете ли, беззаветно люблю выдающиеся работы. Это моя слабость.
- Конечно, пойдемте, мне будет приятно доставить радость другу Маргариты.
Маленькая комната. Даже не смотря на то, что мебели то и нет, практически. Неприятно, как будто в клетушке. Виктор чуть поморщился.
- Вот она. - Мирослав указывал на стену.
Виктор присмотрелся и увидел зеленоватое пятно в убогой рамочке. Голубое небо, скрытое под грядой молочных облаков, а внизу – море, спокойное, ленивое, и тоненькая полоска пляжа.
Жуткая мазня, конечно. Шедевром тут и не пахнет. Имя сему – посредственность. Виктор обернулся, выразительно взглянув на Маргариту.
- Постой. Мир, покажи ему.
Мирослав вплотную подошел к стене, увлекая за собой Виктора.
Какие все-таки необычные глаза у этого парня. Забытые, знакомые, из детства…
Как пахнет свежестью...и йодом. Черт побери! Куда исчезла комнатушка? Вокруг, до самого горизонта, простиралось необъятное изумрудное зеркало. Полуденное солнце отражалось в нем, зажигая гребни и уводя его, Виктора, за собою, по солнечному пути. Куда-то, где всегда и везде. Где не нужно отвечать на вопросы.
А на небе возвышался воздушный замок – белые башни облаков гордо проплывали над головой.
Легкий ветерок ерошил волосы. Виктор оглянулся – рядом стоял смущенный Мир, и улыбающаяся Маргарита.
- А водичка – в самый раз. Айда купаться!
* * *
- Назови свою цену!
- Еще раз повторяю, картина не продается. Маргарита, у тебя непонятливый друг. Может, объясни ты ему. У меня не получается. – Мир явно устал от затянувшегося визита.
Виктор же вышел из себя. Этот сумасшедший только что отказался от такой суммы, что Маргарита даже ущипнула себя за руку. От такой суммы не отказываются!
И тем не менее.
- Я не нуждаюсь в деньгах. А если вы захотите посмотреть на картину – приходите. Не нужно денег.
- Подумай хорошенько, вот моя визитка. Жду твоего звонка. Марго, пойдем. - Виктор потянул ее за рукав.
- Езжай. А я останусь. – После бескрайнего морского горизонта стены квартиры болезненно сжимали Маргариту, но уходить не хотелось. Впервые, наверное, за много лет. Хотелось остаться и смотреть в светлые глаза. Слушать море, и молчать. Мир. Есть такой человек. Хочется остаться в его мире. Мир в Мире. Здорово то как!
- Наверное, тебе тоже лучше уйти… – оборвал голос Мирослава ее мысль и смутную надежду - как в детстве, чего-то неизвестного, но, непременно, хорошего. Оно и правильно – детство давно кончилось.
- Да, конечно. Вы, конечно, устали. А у меня дома кошка сама. – Маргарита протянула ему руку. – До свидания.
- Доброй ночи.
Через час она уже кормила Кунжутку. Ночь действительно стала доброй – для ее питомицы. Кошка мурчала, в предвкушении непривычного лакомства. Не каждый вечер ей доводилось ужинать красной рыбой. А Маргарита в который раз пересчитывала зеленые, новенькие купюры, заставляя себя радоваться. Но, почему-то, получалось плохо.
Перед глазами мелькали золотистые блики на изумрудной поверхности, и детский, обиженный взгляд странного человека. А в ушах замерли слова. Вкрадчивый, мягкий тон Виктора, только усиливавший смысл сказанного.
- Это плата не только за информацию. Дальнейшая судьба картины не должна тебя волновать. Более того, ваши с ней судьбы не пересекутся более.
* * *
- Виктор Николаевич, к Вам Максим.- Будничный голос секретарши вернул Виктора в массивное кожаное кресло. Раньше с ним такого не было. Мечтать что ли начал? – с удовлетворением подумал он. Значит не все потеряно, если он может мечтать.
- Пускай зайдет.
Через минуту в кабинет вошел его водитель. Грузная фигура и бритая наголо голова в сочетании с дорогим костюмом невольно вызвали на лице Виктора улыбку, и он, не без удовольствия, вспомнил о собственной изысканной внешности.
- Говори.
- А тут можно? – С сомнением оглядел помещение Максим.
- Говори же.- Нетерпеливо повторил Виктор.
- Картина у нас, шеф. – На душе у Виктора сразу стало легко и хорошо. Даже от сердца отлегло.
- Сколько? Небось, заломил цену?
Максим замялся и, с трудом подбирая слова, ответил.
- Нет. Он так и не согласился продать ее. Пришлось.. ээ …перейти к плану «Б» так сказать.
- Так вы украли ее? – Виктор рассмеялся. – Тоже правильно. И деньги сэкономили. Где она?
- Возникли…некоторые затруднения по ходу. – Мямлил водитель.
- Что еще?
- Он вернулся домой в тот момент, когда мы были там…
- Он мертв? – безучастно поинтересовался Виктор Николаевич.
- Так получилось, да и не хотели мы. Он сам полез, вот и преложили ему легонько.
А он взял, и…
- Меня не интересуют подробности. Если об этом узнают – тебе не быть. – Голос Виктора не изменился – все такой же спокойный, и, даже, слегка, ленивый. Но Максим, почему то, в сказанном не сомневался
- Там все чисто, шэф. Глухарик, без вариантов.
- Лучше, что бы это было так. Где картина?
- В машине, шэф.
- Сегодня же отвезем ее в мой загородный дом. А теперь – свободен.
* * *
- Нет. Сегодня вечером я занят. Я сказал нет! – Виктор раздраженно бросил телефон на журнальный столик. Но сразу поднял, и отключил. Чтобы точно никто не побеспокоил. Это интимный вечер. Он наедине с собой.
Виктор достал прямоугольный сверток и с нетерпением сорвал с него бумажные одежды, обнажив желанную вещь, на этот раз картину. Он ощутил знакомый трепет, внутри что-то радостно смеялось, играло и танцевало. Ощущения, сходные с теми, что бывают от наркотиков, только лучше. Виктор знал это. Знал, что никакие химические суррогаты не заменят ему натуральных и живых эмоций.
Картине досталось центральное место в зеленом зале. Туда попадали только шедевры, волею судьбы доставшиеся коллекционеру. Монументальное величие загородного особняка обошлось, конечно, не дешево. Но оно того стоило – собственный музей. С годами Виктор презирал, и даже ненавидел толпу. Холодный дом элитарных минут. Пафосно конечно, но это так.
И тем нелепее смотрелась в этих стенах мазня неизвестного чародея.
Виктор подошел к картине и заметил небольшое белое пятнышко в левом углу, незаметное, но все же. Такие вещи нельзя доверять плебсу.
Почему-то затряслись руки. Он взял в баре бутылку и налил в себе вина.
Не торопиться, чтобы сполна насладиться происходящим.
А теперь… Он на секунду закрыл глаза и…
Знакомый запах йода защекотал нос. Матово-зеленая гладь замерла. Ни малейшего движения воздуха. Даже волны, и те, казалось, уснули под оранжевыми лучами первого Бога. Виктор зачерпнул полную ладонь и умылся. Солоноватая вода слегка обожгла губы.
Отдельно взятый рай – в маленькой дешевой рамочке. Возможно ли такое?
Но откуда взялась тяжесть? Словно свинцовые одежды легли на плечи.
Он обернулся. Светлое пятнышко извне превратилось в силуэт - внутри. Силуэт улыбался – улыбкой ребенка.
Раскат грома оглушил Виктора. Голубое небо стало фиолетовым, точно нерадивый подмастерье разлил темную краску на светлый холст. Молнии белыми стрелами падали вниз. Они разбили зеркало воды, превратив его в массу осколков, острых и смертельно опасных. Виктор лишь вскрикнул, прежде чем гигантская волна настигла его и подмяла под себя, ломая кости, дробя жизнь и не вспоминая про коллекцию.
Через минуту тихое море засияло еще ярче, радуясь собственной гармонии.
Лишь на картине появилось еще одно пятнышко, темное на этот раз.
* * *
В комнате пахло имбирем. За столом сидела женщина и держала в руках чашку.
Слезинки капали в остывший чай и разбегались маленькими кружочками.
Как легко, оказывается, плакать. Смеяться - гораздо труднее.
А рядом, на коврике, лежала сиамская кошка. И в ее зеленых глазах отражались светлые глаза странного человека.