4 августа в Ярославской области завершился российский этап съемок картины Егора Баранова «Иерей-сан» — истории японского священника Такуро Накамуры, который бежит от бандитских разборок в российскую глубинку. Главную роль в фильме сыграл японский актер и мастер боевых искусств Кэри-Хироюки Тагава, известный по таким фильмам, как «Смертельная битва», «Разборки в маленьком Токио» и «Хатико: Самый верный друг». Вместе с ветераном кинематографа снимались Иван Охлобыстин, Петр Мамонов, Игорь Жижикин и Любовь Толкалина.
Не так давно КиноПоиск сделал репортаж со съемок фильма, а теперь мы представляем вам интервью с Кэри-Хироюки Тагавой, который рассказал нам о работе над лентой «Иерей-сан», о собственной лечебной системе и участии в фэнтези-боевике «47 ронинов» с Киану Ривзом.
— Почему вы решили перебраться из Голливуда в Россию?
— На всем своем протяжении моя карьера была весьма необычной. Я ведь японский актер в Голливуде. Почти все проекты, в которых я участвовал, значительно отличались друг от друга. Взять, к примеру, «Последнего императора» и «Лицензию на убийство». Хотя, конечно, мне слишком часто предлагают роли японских гангстеров, мне всегда было интересно пробовать что-то новое. Поэтому, когда мне предложили сыграть роль православного священника в России, я без раздумий сказал: «Да эта роль ведь идеально впишется в мою фильмографию!»
— Образ и правда, мягко скажем, необычный. Что было для вас самым сложным в этой роли?
— Честно скажу, поначалу я думал, что меня ждет очень много трудностей, но все оказалось несколько проще. Я боялся, что между мной и съемочной группой возникнет языковой барьер. Представьте себе: японский актер говорит по-английски с русскими актерами. Но мы очень быстро научились понимать друг друга. После первого же съемочного дня я понял, что все будет хорошо. Знаете, у актеров есть свой язык. Актерский язык. И ему нипочем любые языковые преграды. В картине «Иерей-сан» мне посчастливилось работать с очень талантливыми людьми, которые по-настоящему преданы своему ремеслу. Думаю, это было самое сильное игровое кино, в котором я снимался.
— Иван Охлобыстин и Петр Мамонов очень близки к церкви. Они как-то помогли вам ближе познакомиться с русским православием?
— Мне очень близка духовность Ивана и Петра. Они преданы религии, как и я. Русскую православную церковь со всей ее многовековой историей нельзя просто взять и понять в один момент. Ее понимание приходит со временем. Не в голове, а где-то в сердце. Когда я приехал в Россию, мне было необходимо крайне быстро включиться в работу. Я ездил по русским церквям в Ярославле, в Ростове. Само нахождение там очень сильно действует на тебя. Я сильно впечатлен Россией, хотя знаю, что сами русские ей почему-то не так сильно впечатлены.(Смеется.)
— Если вам снова поступит предложение сняться в российском кино, вы согласитесь?
— Могу точно сказать, что это лишь первый из многих моих проектов в России. Теперь у меня есть российский менеджер, и мы уже обсуждаем дальнейшую работу.
— Ваш герой постоянно пытается помочь людям найти выход из тяжелых ситуаций. А сами вы что хотите донести до зрителей этой ролью?
— Надеюсь, что фильм поможет понять мужчинам, что насилие — это непозволительно. Особенно по отношению к женщинам. По многим фильмам меня знают как плохого парня, но в этой картине моему персонажу приходится разбираться с собственными демонами. Я буду рад, если после просмотра ленты «Иерей-сан» зрителям захочется немного покопаться в себе. Знаете, есть огромная разница между солдатом и воином. И у русских мужчин, как мне кажется, ментальность воина. Как и у японских. Нас окружает мир солдат, но мы с вами похожи. Достоинство и честь — это качества, присущие воину, и они не играют никакого значения в мире солдат. Поэтому я уважаю русских мужчин за то, что они являются настоящими мужчинами. Впрочем, свои проблемы есть у всех, и я надеюсь, что этот фильм поможет в них разобраться.
— Вы закончили объемный российский этап съемок, а впереди съемки в Японии. Вы давно не были у себя на родине. Предвкушаете возвращение?
— Еще как! Играть японца в кино — это одно дело, но делать это в Японии — совсем другое. Не поверите, но это будет первый раз, когда я буду сниматься в кино у себя на родине. Поэтому у меня запредельная мотивация.
— Большинство зрителей действительно знают вас в первую очередь как мастера боевых искусств. В фильме «Иерей-сан» вам дали продемонстрировать свои навыки на практике?
— Не так много, как вы, возможно, хотели бы. И, честно говоря, я не был особо воодушевлен по этому поводу. (Смеется.) Куда чаще мне приходилось показывать мой собственный стиль борьбы — борьбу внутри себя. Мой метод — это лечить людей при помощи боевого искусства. В свое время я разработал целую целебную систему. Как только я начал изучать боевые искусства, я понял, что это не совсем мой путь. Приятно, что меня уважают за роли наподобие Шан Тсунга в «Смертельной битве» или Хейхачи в «Теккене». Я неоднократно демонстрировал свои умения и сам исполнял трюки. Но на самом деле мне куда больше нравится лечить людей, чем драться с ними.
— В таком случае расскажите о целебной системе, которую вы разработали.
— На это меня вдохновил отец. Он ушел из жизни в 52 года. И это чертовски рано. Всего лишь 52 года! Он умер от рака. И, когда я увидел, как его лечили, я был просто ошарашен. Я был невероятно зол. Методы лечения показались мне абсолютно отсталыми и бесполезными. И это вдохновило меня на разработку собственной целебной системы. Она построена на трех простых вещах: дыхание, баланс и кровообращение. Вы знали, что мы используем наши легкие всего на 15 %? Моя система помогает научиться использовать остальные 85 %. Представьте себе фирму, которая использует только 15 % своих ресурсов. Долго она протянет? То же и с нашим телом. Мой опыт говорит о том, что если люди начинают правильно дышать, то их здоровье сразу становится лучше. Сразу. И нет необходимости ждать прогресса долгие месяцы.
— Поговорим теперь о вашем следующем голливудском проекте, фильме «47 ронинов».
— Это удивительный проект. Большинство актеров — японцы, которые даже не говорят по-английски. Моя роль не такая большая, но это очень важный персонаж. Он сёгун. Он принимает решения, которые дают всей этой истории ход. А еще здесь снимается Киану Ривз. Скажу честно, у Киану есть как удачные роли, так и не особо, но поверьте, что эта — одна из лучших. На съемочной площадке он был бесподобен.
— Почему же проект так долго откладывали?
— Мы и сейчас все еще продолжаем вести над ним работу, хотя картина выходит уже в декабре. Для режиссера Карла Ринша этот фильм стал дебютным, и во время съемок ему приходилось многому учиться и многое менять. В этом и кроется одна из причин задержки. Он очень креативный парень, просто помешан на спецэффектах, а бюджет в 225 млн долларов помог ему выжать из картинки максимум. Без сомнения, я поработал бы с ним вновь.
— Известно, что фильм основан на старом японском предании о 47 отважных самураях. Как вы считаете, не много ли потеряла эта история, когда ее переложили на голливудский лад?
— Безусловно, история сразу же что-то теряет. Как много — не могу сказать. Но японцы действительно дорожат этой легендой. Представьте, что кто-то за рубежом взял классическое русское произведение и снял его экранизацию. Недовольных всегда будет много. В фильме много спецэффектов, и некоторые японские актеры не могли принять этот сценарий. Это противоречило их понятиям о чести. Да, здесь кроется небольшая проблема, но если бы Голливуд не обратился к этой истории, то американские зрители о ней, быть может, никогда бы и не услышали. Это шаг вперед для сближения наших культур. Не последний и не огромный, но шаг. К тому же в Японии это предание неоднократно переносили на экран, и если западная аудитория оценит наш фильм, то она может захотеть познакомиться с первоисточником.