Он летал на 297 типах самолетов, начиная еще с биплана «Авро» и кончая реактивным Ла-176. Он участвуя в семи войнах ХХ века, от Испании до Кореи, сбил 134 самолета и произвел шесть таранов, трижды был представлен к званию Героя, но сначала получил высший орден Испании от Игнасо Идальго де Сиснероса и Рыцарский крест от Гитлера… А заслуженную Золотую звезду Героя, получил только после войны, по личному указанию Сталина. Звали этого уникального летчика Иван Евграфович Федоров
Хенкель — 100
В июне 1940 года, делегация ВВС РККА осматривала последние достижения Люфтваффе. Наших летчиков заинтересовал новейший экспериментальный истребитель "Хенкель-100". Это был сырой и капризный самолет и немецкие летчики-испытатели не особенно охотно на нем летали, хотя Гитлер благоволил к этой модели. В этот день был назначен вылет, самолет был заправлен и стоял на старте, но пилот запаздывал. И тогда Иван Федоров, нахально сел в кабину, определился с управлением и дал полный газ. Все это кстати, происходило на глазах у Рейхсмаршала Геринга. А Хенкель свечкой ушел в небо и разразился невообразимым каскадом сложнейших фигур высшего пилотажа. И надо же случиться, что недалеко от аэродрома находился Фюрер. Когда Гитлеру сказали, что в небе крутит петли, тот самый "Хенкель-100", то Алоизыч пришел в восторг и публично заявил, что жалует отважному пилоту "Рыцарский крест". Холуи в голубом, сером и черном, старательной гурьбой ринулись выяснять имя нового героя Рейха. Назад они возвращались гораздо медленнее, ибо никто из них не стремился, первым доложить Фюреру, что он наградил высшей наградой Рейха русского коммуниста. Но деваться Гитлеру было некуда, слово было сказано и награда вручена. Иван не долго думал куда расположить фашистскую бранзулетку, он прибил крест к каблуку своего сапога.
Иван Федоров трижды представлялся к званию Героя Советского Союза и стал им только в 1948 году. Он — кавалер шести орденов Великой Отечественной войны, высшей награды революционной Испании и многих других Советских и Зарубежных наград.
А биография его, была такова...
Федоров Иван Евграфович (настоящая фамилия – Денисов). Рядовой представитель того поколения, которому суждено было пережить две мировых, гражданскую и еще несколько войн «помельче». Уроженец Харькова, родился 23 февраля 1914-го года в рабочей семье. Неукротимый нрав Федорова проявился еще в раннем детстве. Будучи восьми лет от роду Иван, работая батраком у местного зажиточного крестьянина, поджёг его усадьбу в ответ за постоянные побои. Отец, воевавший в Гражданскую в конной армии, а также мать очень скоро умерли. В семь лет у мальчишки из родственников остался лишь один столетний дед. Иван беспризорничал до 1927-го года. В конце концов, советская власть позаботилась о четырнадцатилетнем подростке. Иван закончил пять классов, пошел работать слесарем, освоил профессию машиниста, а вскоре вместе со многими сверстниками по призыву Осовиахима поступил в 1929-ом году в Луганскую летно-планерную школу и уже в пятнадцать лет впервые поднялся в воздух. В 1931-ом, по окончанию фабрично-заводского ученичества, Федоров поступает в местный пединститут, но мечту летать не оставляет. В феврале следующего года его забирают в армию. Через год, досрочно закончив Ворошиловградскую авиационную школу, летает младшим летчиком, затем командиром звена истребителей авиабригады Киевского военного округа. Пилотаж юного лётчика уже тогда обращает на себя внимание своим напором, точной координацией и чёткостью линий. Командиры не раз ставят молодого пилота в пример остальным авиаторам. А среди своих друзей-летчиков он получает репутацию отчаянного заводилы, способного на самые безрассудные поступки.
В мае 1937-го года его направляют в Испанию, куда отбирали только лучших пилотов. Там, в небе Пиренейского полуострова, теперь уже Хуан на своем «ишачке» (так летчики называли истребители И-16) дрался с фашистами до конца января 1938-го года. В его послужном списке – более 150-ти боевых вылетов, первые два сбитых самолета, первые два ордена Боевого Красного Знамени, чрезвычайно редкие по тем временам и прозвище «Деабле Рохо» («Красный дьявол»), которым его нарекли местные жители. В Испании он одним из первых освоил опаснейший прием воздушного боя – таран шасси, которые тогда неподвижно закреплялись на фюзеляже самолетов. К сожалению, отсутствуют какие-либо официальные исторические документы, подтверждающие проведение Федоровым таранов. Однако этому есть два объяснения. Во-первых, невероятно сложно было вести документацию в условиях гражданской войны, бушующей в стране. А во-вторых, никто и не занимался дорогостоящим и кропотливым исследованием испанских архивов. Не исключено, что где-то такие документы и сохранились. О таранах Федорова стало известно благодаря рассказам его соратников. Первый из них Иван совершил 18-го июня над Мадридом. Республиканское правительство отметило отвагу и мастерство русского пилота своей высшей наградой – орденом «Лавры Мадрида», которого удостоились лишь пять советских «спецов» и среди них – будущий Маршал Советского Союза и министр обороны Р.Я. Малиновский. А Долорес Ибаррури, известная также как «Пассионария» («Неистовая»), вместе с поцелуем подарила молодому летчику именной пистолет.
Тогда же Ивана впервые представили к званию Героя Советского Союза. Для вернувшихся «испанцев» в столице был организован праздничный банкет, на который пригласили представителей всех родов войск: летчиков, артиллеристов, пехотинцев, танкистов, моряков. По какому-то незначительному поводу завязалась драка. Не будем судить строго молодых ребят, которым всего на всего было на тот момент от двадцати трех до двадцати пяти лет. Иван не был прямым участником возникшей потасовки, но воспользовался моментом и всего один раз ударил одного очень самоуверенного и нахального чекиста. А силы мастеру в шести видах спорта (кстати, один из них бокс) было не занимать. Чекист, не приходя в сознание, через два дня скончался.
Можно понять гнев начштаба ВВС комкора Я. Смушкевича (довольно часто в публикациях употребляют звание генерал-лейтенант, что не соответствует действительности, так как звания генералов были введены позднее, по майскому Указу Президиума Верховного Совета СССР 1940-го года) на собрании, куда были вызваны Федоров вместе с остальными летчиками-драчунами. По тем временам смерть энкавэдэшника грозила трибуналом и, если не расстрелом, то определенно несколькими годами в лагерях. Начштаба отчитал летунов крепкими словами, а Федорову отдельно, уже в разговоре один на один, сообщил, что по представлению НКВД звания Героя ему не видать, а кроме того на него заведено дело. Истины ради надо сказать, что дела у энкавэдэшников были заведены на всю армию, начиная от рядовых и кончая маршалами. Сталин очень опасался военных, понимая, что это реальная сила в стране, которая может угрожать его безграничной власти. Так или иначе, но Смушкевичу удалось отстоять опального летчика, но звание Героя Советского Союза он впервые не получил.
ЛаГГ-3
Федорова отправляют на старое место службы в житомирский авиаполк на должность командира отряда, затем его переводят в помощники командира полка и, наконец, назначают на должность комполка. По окончании в 1939-ом году Высших авиационных курсов по повышению квалификации офицерского состава Федорова определили командиром 17-го авиаполка истребителей в Великих Луках. Уже летом 1940-го года Федоров прикомандирован к горьковскому авиазаводу №21 в качестве летчика-испытателя, а в ноябре того же года его направляют в Китай, в Урумчи. Там силами советских специалистов был построен новый завод по выпуску истребителей И-16, и Иван получил назначение на должность начальника летно-испытательного участка. В мае следующего года случилось несчастье – потерпел крушение один из подчиненных ему пилотов. Федорова сразу же понизили в должности, назначив рядовым испытателем.
В начале войны его вновь направляют в Горький в качестве старшего летчика-испытателя истребителей конструкторского бюро Лавочникова. Здесь Ивану приходиться опробовать истребитель-моноплан ЛаГГ-3 только-только принятый на вооружение. Все рапорты об оправке на фронт командованием авиации отклоняются. И снова проявляется непокорный характер бывшего беспризорника. Июльским днем 1942-го года во время полигонных испытаний, совершив три опаснейших трюка – три петли Нестерова под мостом над Окой, закрутив на прощание «бочку» над аэродромом, он направляет свой самолет в сторону Калинина, где располагался штаб 3-ей воздушной армии Михаила Громова. По пути на аэродроме Монино Федоров под дулом незаряженного пистолета заставил бойца бензовоза заправить его ЛаГГ-3 и продолжил свой рискованный путь на фронт. Сел Иван прямо у КП, там уже находились и сам Громов, и его соратники Георгий Байдуков и Андрей Юмашев, хорошо известные в стране по удачным полярным перелетам.
Командарм не сдал старого товарища по довоенной испытательной работе и даже назначил своим заместителем по обучению технике пилотирования. В Горький Федоров вернулся еще раз, за своей женой Аней, тоже летчицей, освоившей азы летного дела под руководством будущего мужа. Громов разрешил слетать за ней на двухместном ЯК-7. Анна Артемьевна участвовала в воздушных сражениях, на ее счету числится три сбитых фашиста. Однако в 1943-ем году ее самолет был подбит, а она сама, раненная в ногу, смогла выпрыгнуть с парашютом. После этого она несколько лет провела на больничных койках и больше уже никогда не летала.
Хейнкель-111
Командующий никогда не жалел о своем выборе. Федоров был отважным пилотом, летал мастерски и уже через несколько дней пребывания у Громова на своем ЛаГГ-3 завалил, как говаривали фронтовые пилоты, бомбардировщик «Юнкерс», экипаж которого, спустившийся на парашютах, был взят в плен. Всего в небе над Ржевом за август и сентябрь он сбил три самолета противника. Вот тогда-то и произошла самая, пожалуй, знаменитая в его биографии история с летчиками-штрафниками.
28-го июля 1942-го года Сталин издает свой приказ №227, суть которого сводится к одному – драться до последнего, ни шагу назад! На основании этого приказа возникли печально знаменитые штрафные батальоны и роты, куда направлялись провинившиеся бойцы и офицеры. Вину свою, настоящую или мнимую, они искупали кровью. Штрафников чаще всего бросали в лобовые атаки, на взятие хорошо укрепленных позиций врага. После таких атак из нескольких сотен человек в живых нередко оставалось лишь несколько «счастливчиков».
О создании подобных штрафбатов в авиации в приказе ничего не говорилось, тем не менее, командарм Михаил Громов сознательно пошел на формирование таких частей. Он обратился к командующему Калининского фронта Коневу, предложив сформировать «специальную группу из опытных летчиков», которым по тем или иным причинам грозил штрафбат. Вопрос был очень скользкий, и даже Конев не мог его решить самостоятельно. С идеей Громова он обратился на самый «верх» и вскоре получил добро. Вероятно, это решение исходило от самого Сталина. Но и в этом случае подтверждающие документы в архивах обнаружены не были. Как бы там ни было, во второй половине августа в армию Громова начали прибывать пилоты с однообразной формулировкой в предписании: «Направляется в группу истребителей-штрафников». Число «прикомандированных» летчиков вскоре составило штатное количество авиаполка.
Громову было необходимо найти командира для проштрафившихся воздушных бойцов. Многие лучшие асы отказывались от такой «чести», не доверяя штрафникам, боясь очереди «в спину» от будущих подчиненных. Видя затруднительное положение командарма, майор Федоров сам предложил свою кандидатуру. Поначалу Громов не хотел назначать его, но видя безвыходность ситуации, согласился. Федоров получил всего две недели на формирование полка и полную власть над жизнью и смертью штрафников. Командарм наделил его правом расстреливать людей без суда и следствия. На вооружение части были выделены истребители ЯК-1 и более современные ЯК-7. Штаб армии, кроме того, повысил зарплату летчиков-штрафников.
Как рассказывал сам Иван Евграфович, он никогда не интересовался, за что его подопечные загремели в штрафники. Не до этого было, да и не любил боевой пилот рыться в личных делах. Лишь впоследствии он случайно узнавал «провинности» некоторых из них. Кто-то под горячую руку расстрелял своего ведомого, трижды оставившего своего ведущего без прикрытия. Кто-то, наоборот, потерял своего ведущего в бою. Нередки были случаи, когда штабное начальство или особисты, рьяно не возлюбившие конкретного человека, отправляли его в штрафники по любому подвернувшемуся поводу. Например, хорошо известна печальная история с легендарным Покрышкиным, вступившим в конфликт с вышестоящими начальниками, равнодушно и даже халатно отнесшихся к похоронам его погибшего товарища. Тогда Покрышкина исключили из партии и отдали под суд, но все обошлось. Многие пилоты оказывались виноватыми лишь за то, что, будучи сбитыми над вражеской территорией, попадали в немецкий плен. После возвращения на родину боевых летчиков ожидали в пехотных штрафбатах, где им грозила неминуемая гибель.
Однако немалое число авиаторов попадало к Федорову за хулиганство или даже за уголовщину. В частности, у него служили трое друзей, бросивших нерадивого повара в котел с горячей водой, в котором тот и сварился. Один из молодых летчиков из ревности застрелил свою подругу, после чего сам пошел сдаваться особистам. А несколько пилотов в состоянии алкогольного опьянения выбросили с балкона девушку лишь за то, что та отказала в танце одному из них. Нет, это были отнюдь не ангелы, молодые ребята на юность и молодость которых свалилась непомерная смертельно-кровавая круговерть того времени.
[center]
Командующий никогда не жалел о своем выборе. Федоров был отважным пилотом, летал мастерски и уже через несколько дней пребывания у Громова на своем ЛаГГ-3 завалил, как говаривали фронтовые пилоты, бомбардировщик «Юнкерс», экипаж которого, спустившийся на парашютах, был взят в плен. Всего в небе над Ржевом за август и сентябрь он сбил три самолета противника. Вот тогда-то и произошла самая, пожалуй, знаменитая в его биографии история с летчиками-штрафниками.
28-го июля 1942-го года Сталин издает свой приказ №227, суть которого сводится к одному – драться до последнего, ни шагу назад! На основании этого приказа возникли печально знаменитые штрафные батальоны и роты, куда направлялись провинившиеся бойцы и офицеры. Вину свою, настоящую или мнимую, они искупали кровью. Штрафников чаще всего бросали в лобовые атаки, на взятие хорошо укрепленных позиций врага. После таких атак из нескольких сотен человек в живых нередко оставалось лишь несколько «счастливчиков».
О создании подобных штрафбатов в авиации в приказе ничего не говорилось, тем не менее, командарм Михаил Громов сознательно пошел на формирование таких частей. Он обратился к командующему Калининского фронта Коневу, предложив сформировать «специальную группу из опытных летчиков», которым по тем или иным причинам грозил штрафбат. Вопрос был очень скользкий, и даже Конев не мог его решить самостоятельно. С идеей Громова он обратился на самый «верх» и вскоре получил добро. Вероятно, это решение исходило от самого Сталина. Но и в этом случае подтверждающие документы в архивах обнаружены не были. Как бы там ни было, во второй половине августа в армию Громова начали прибывать пилоты с однообразной формулировкой в предписании: «Направляется в группу истребителей-штрафников». Число «прикомандированных» летчиков вскоре составило штатное количество авиаполка.
Громову было необходимо найти командира для проштрафившихся воздушных бойцов. Многие лучшие асы отказывались от такой «чести», не доверяя штрафникам, боясь очереди «в спину» от будущих подчиненных. Видя затруднительное положение командарма, майор Федоров сам предложил свою кандидатуру. Поначалу Громов не хотел назначать его, но видя безвыходность ситуации, согласился. Федоров получил всего две недели на формирование полка и полную власть над жизнью и смертью штрафников. Командарм наделил его правом расстреливать людей без суда и следствия. На вооружение части были выделены истребители ЯК-1 и более современные ЯК-7. Штаб армии, кроме того, повысил зарплату летчиков-штрафников.
Как рассказывал сам Иван Евграфович, он никогда не интересовался, за что его подопечные загремели в штрафники. Не до этого было, да и не любил боевой пилот рыться в личных делах. Лишь впоследствии он случайно узнавал «провинности» некоторых из них. Кто-то под горячую руку расстрелял своего ведомого, трижды оставившего своего ведущего без прикрытия. Кто-то, наоборот, потерял своего ведущего в бою. Нередки были случаи, когда штабное начальство или особисты, рьяно не возлюбившие конкретного человека, отправляли его в штрафники по любому подвернувшемуся поводу. Например, хорошо известна печальная история с легендарным Покрышкиным, вступившим в конфликт с вышестоящими начальниками, равнодушно и даже халатно отнесшихся к похоронам его погибшего товарища. Тогда Покрышкина исключили из партии и отдали под суд, но все обошлось. Многие пилоты оказывались виноватыми лишь за то, что, будучи сбитыми над вражеской территорией, попадали в немецкий плен. После возвращения на родину боевых летчиков ожидали в пехотных штрафбатах, где им грозила неминуемая гибель.
Однако немалое число авиаторов попадало к Федорову за хулиганство или даже за уголовщину. В частности, у него служили трое друзей, бросивших нерадивого повара в котел с горячей водой, в котором тот и сварился. Один из молодых летчиков из ревности застрелил свою подругу, после чего сам пошел сдаваться особистам. А несколько пилотов в состоянии алкогольного опьянения выбросили с балкона девушку лишь за то, что та отказала в танце одному из них. Нет, это были отнюдь не ангелы, молодые ребята на юность и молодость которых свалилась непомерная смертельно-кровавая круговерть того времени.
[center]
Вообще о лётчиках-штрафниках очень мало упоминается в трудах военных историков. Вопросы касательно них остаются до конца не проясненными и по сей день. Среди фронтовиков преобладало мнение, что групп истребителей-штрафников вовсе не существовало, а пилотов просто переводили в штурмовые полки, где они в качестве стрелков-радистов летали на ИЛ-2. Поскольку в задней кабине, где сидел стрелок, отсутствовала броневая защита, то они часто гибли от пуль немецких истребителей. Это распространенное суждение опиралось на реальную практику тех лет. Действительно, командиры авиаподразделений имели и пользовались правом наказывать провинившихся, посылая их в качестве стрелков-радистов в штурмовую авиацию на какое-то число вылетов. Отлетав положенное количество, проштрафившиеся (но никак ни штрафники) офицеры возвращались в свои «родные» подразделения.
Однако все, что касается Федоровского авиаотряда, существовало на самом деле. Как было и то, что о них строго-настрого запрещалось говорить «посторонним». Все и старались молчать. Именно этим объясняется отсутствие упоминаний о штрафниках в официально изданных мемуарах М. Громова. Никогда об этом не рассказывали и другие ветераны 3-ей воздушной армии. Но вот в личном деле летчика И.Е. Федорова, так и записано: «Командир группы летчиков-штрафников». А все личные дела тогда проходили под грифом «секретно».
Выписка из наградного листа, найденного в Центральном архиве Министерства обороны, не оставляет никаких сомнений. В характеристике, выданной зимой 1943-го года за подписями генералов Ерлыкина и Руденко, написано следующее: «В Отечественной войне полковник И.Е. Федоров участвует непрерывно с 27.07.1942-го года. За этот период он участвовал в боях в должности старшего инструктора по технике пилотирования 3-ей Воздушной армии и по совместительству командовал группой штрафников летного состава (выделено автором). За период командования группы штрафников лично произвел восемьдесят четыре боевых вылета».
В составе 3-ей громовской армии Иван со своими штрафниками дрался на Калининском и Центральном фронтах. За время проведения Ржевско-Сычевской операции его полк записал на свой счет сто тридцать подбитых немецких самолетов. Сам И.Е. Федоров вспоминал, что подчиненные ему штрафники отчаянно дрались не за ордена и медали, а лишь за возможность вновь вернуться в свои родные полки. По его словам, летчик-штрафник, чтобы заслужить такое возвращение, должен был сбить минимум десять фашистских самолетов. Напомню, что к звезде Героя представляли летчиков, уничтоживших не менее двенадцати самолетов противника.
Чтобы закончить историю со штрафниками остается сообщить, что через два месяца после создания этой авиагруппы по представлению Федорова, подписанного командующим Калининским фронтом Коневым, летчики-штрафники были откомандированы в родные части. Четверо из них были представлены к званию Героя Советского Союза, остальные были отмечены орденами и медалями, получили очередные воинские звания. Успешное командование подразделением не осталось незамеченным, Федоров в апреле 1943-го года после окончания курсов начальствующего состава был назначен командиром 256-ой дивизии истребителей на том же Калининском фронте. В должности комдива он продолжал воевать на Центральном и Белорусском фронтах. В январе 1944-го года комкор Н. Жильцов во второй раз подписал характеристику на представление Федорова к звезде Героя. Однако командующий 16-ой Воздушной армии генерал Руденко (будущий маршал авиации Советского Союза), в составе которой тогда воевала дивизия Федорова, в рапорте на имя Главного маршала авиации А.А. Новикова обвинил летчика в «вымогательстве наград», приписках лишних сбитых самолетов и попросил о снятии Федорова с должности комдива с последующим понижением. Назначенный на смену Жильцову новый командир корпуса Е. Ерлыкин оперативно обнаружил массу недочетов в боевой работе дивизии Федорова и отстранил того с занимаемой должности. Так во второй раз звезда не нашла своего Героя.
С июня 1944-го года и до конца войны Иван служил в должности замкомдива в составе 3-го Прибалтийского и 2-го Белорусского фронтов. Он прошел с боями Белоруссию, Прибалтику, Польшу, Восточную Пруссию и Германию. Был неоднократно ранен. По официальным данным в период пребывания на фронте полковник И.Е. Федоров совершил сто двадцать боевых вылетов, лично сбил семнадцать самолетов противника (из которых семь истребителей и десять бомбардировщиков) и два в составе группы. Эти цифры больше всего соответствуют реальности, хотя у многих исследователей и вызывают очень сильные сомнения, учитывая более чем трехлетнее пребывание Федорова на фронте. Даже если не считать нелетных дней, лечения от полученных ранений, то все равно концы не сходятся. Ведь еще в 1943-ем году генералами Ерлыкиным и Руденко было подписано представление к награждению Федорова орденом Отечественной войны 1-ой степени, в котором указывалось число боевых вылетов совершенных им лично за неполные три месяца – восемьдесят четыре. Таким образом, получается, что за оставшиеся два с лишним года войны боевой пилот взлетел всего лишь тридцать шесть раз. Принимая во внимание его участие в одном только Курском сражении, когда советские пилоты впервые захватили господство в воздухе, то этим цифрам верить никак нельзя. В архивных документах стоят бесстрастные цифры – по три-четыре вылета в день. Именно столько, а нередко и больше, делали советские пилоты во время Курско-Орловской операции. Фронтовик имеет право приукрасить, преувеличить свои рассказы о войне. Исследователь такого права лишен начисто, особенно когда преуменьшаются действительные заслуги.
А вот наградами аса командование действительно не баловало. И хотя на его груди висели ордена Александра Невского, два ордена Отечественной войны 1-ой степени, орден Отечественной войны 2-ой степени, орден Красной Звезды и три Боевого Красного Знамени (из которых первые два он получил в Испании), все равно по сравнению с «иконостасами» других фронтовых пилотов Иван Евграфович выглядел весьма скромно. Но говоря словами Твардовского «Я б мечтал не ради славы...».
После войны лихой пилот возвращается в конструкторское бюро Лавочника, кстати, по личной просьбе самого гениального разработчика. Он испытывает новые типы самолетов, в том числе первые отечественные реактивные аппараты. Федоров первым выполнил полет на Ла-160 с треугольно-стреловидным крылом, одним из первых был вынужден на практике испытать катапультирование и опять же первым превысил звуковой барьер на истребителе Ла-176. Скрупулезный Лавочкин после доклада об этом испытании, как настоящий ученый приказал опыт повторить, измерительные приборы заменить и лишь тогда зафиксировать скорость. В повторный эксперимент по преодолению скорости звука вылетел Олег Соколовский, который официально и является первым летчиком, преодолевшим скорость звука. Также Иван Евграфович испытывал Ла-150, Ла-150Ф, Ла-150М, Ла-154, Ла-156 и Ла-174ТК. В 1948-ом году состоялось, наконец, давно заслуженное награждение Федорова звездой Героя Советского Союза одновременно с вручением ему ордена Ленина. С 1949-го по 1950-ый год он работал лётчиком-испытателем 1 класса в ОКБ-1 в городе Дубна. Поднял в небо опытный самолёт немецких конструкторов «140-Р». С 1950-го по 1954-ый годы испытывал различную новую технику научно-исследовательского института самолётного оборудования на Як-3, Як-7Б, Як-9В, Ил-12, Ту-2 и Ил-28. Всего Федоров поднимал в воздух 284 различных летательных аппарата.
Один из лучших летчиков-испытателей нашей страны, полковник Федоров летал до 2 марта 1954-го года, в этот день он, сорокалетний, но по-прежнему крепкий духом и телом, ушел в запас из Вооруженных сил. Его ждали еще пятьдесят семь лет жизни полной работы. «Гражданку» он начал в журнале «Международная жизнь», потом перешел в Управление делами Министерства иностранных дел. Был сотрудником дипломатической миссии в Тунисе, по возвращении из которой продолжил работу в МИДе. На пенсию вышел в 1974-ом году. Скончался в Москве 12 февраля 2011-го года, чуть-чуть не дожив до своего 97-летия.
[media=https://youtu.be/0toluIieypo]