О любви к ближнему......
О целомудрии........
.......................................
..............................
О любви к ближнему
Вы жметесь к ближнему, и для этого есть у вас прекрасные
слова. Но я говорю вам: ваша любовь к ближнему есть ваша дурная
любовь к самим себе.
Вы бежите к ближнему от самих себя и хотели бы из этого
сделать себе добродетель; но я насквозь вижу ваше
"бескорыстие".
Ты старше, чем Я; Ты признано
священным, но еще не Я: оттого жмется человек к
ближнему.
Разве я советую вам любовь к ближнему? Скорее я советую
вам бежать от ближнего и любить дальнего!
Выше любви к ближнему стоит любовь к дальнему и будущему;
выше еще, чем любовь к человеку, ставлю я любовь к вещам и
призракам.
Этот призрак, витающий перед тобою, брат мой, прекраснее
тебя; почему же не отдаешь ты ему свою плоть и свои кости? Но
ты страшишься и бежишь к своему ближнему.
Вы не выносите самих себя и недостаточно себя любите; и
вот вы хотели бы соблазнить ближнего на любовь и позолотить
себя его заблуждением.
Я хотел бы, чтобы все ближние и соседи их стали для вас
невыносимы; тогда вы должны бы были из самих себя создать
своего друга с переполненным сердцем его.
Вы приглашаете свидетеля, когда хотите хвалить себя; и
когда вы склонили его хорошо думать о вас, сами вы хорошо
думаете о себе.
Лжет не только тот, кто говорит вопреки своему знанию, но
еще больше тот, кто говорит вопреки своему незнанию. Именно так
говорите вы о себе при общении с другими и обманываете соседа
насчет себя.
Так говорит глупец: "Общение с людьми портит характер,
особенно когда нет его".
Один идет к ближнему, потому что он ищет себя, а другой --
потому что он хотел бы потерять себя. Ваша дурная любовь к
самим себе делает для вас из одиночества тюрьму.
Дальние оплачивают вашу любовь к ближнему; и если вы
соберетесь впятером, шестой должен всегда умереть.
Я не люблю ваших празднеств; слишком много лицедеев
находил я там, и даже зрители вели себя часто как лицедеи.
Не о ближнем учу я вас, но о друге. Пусть друг будет для
вас праздником земли и предчувствием сверхчеловека.
Я учу вас о друге и переполненном сердце его. Но надо
уметь быть губкою, если хочешь быть любимым переполненными
сердцами.
Я учу вас о друге, в котором мир предстоит завершенным,
как чаша добра, -- о созидающем друге, всегда готовом подарить
завершенный мир.
И как мир развернулся для него, так опять он свертывается
вместе с ним, подобно становлению добра и зла, подобно
становлению цели из случая.
Будущее и самое дальнее пусть будет причиною твоего
сегодня: в своем друге ты должен любить сверхчеловека как свою
причину.
Братья мои, не любовь к ближнему советую я вам -- я
советую вам любовь к дальнему.
Так говорил Заратустра.
.......................................
..........................
О целомудрии
Я люблю лес. В городах трудно жить: там слишком много
похотливых людей.
Не лучше ли попасть в руки убийцы, чем в мечты похотливой
женщины?
И посмотрите на этих мужчин: их глаза говорят -- они не
знают ничего лучшего на земле, как лежать с женщиной.
Грязь на дне их души; и горе, если у грязи их есть еще
дух!
О, если бы вы совершенны были, по крайней мере как звери!
Но зверям принадлежит невинность.
Разве я советую вам убивать свои чувства? Я советую вам
невинность чувств.
Разве целомудрие я советую вам? У иных целомудрие есть
добродетель, но у многих почти что порок.
Они, быть может, воздерживаются -- но сука-чувственность
проглядывает с завистью во всем, что они делают.
Даже до высот их добродетели и вплоть до сурового духа их
следует за ними это животное и его смута.
И как ловко умеет сука-чувственность молить о куске духа,
когда ей отказывают в куске тела!
Вы любите трагедии и все, что раздирает сердце? Но я
отношусь недоверчиво к вашей суке.
У вас слишком жестокие глаза, и вы похотливо смотрите на
страдающих. Не переоделось ли только ваше сладострастие и
теперь называется состраданием!
И это знамение даю я вам: многие желавшие изгнать своего
дьявола сами вошли при этом в свиней.
Кому тягостно целомудрие, тому надо его отсоветовать:
чтобы не сделалось оно путем в преисподнюю, т. е. грязью и
похотью души.
Разве я говорю о грязных вещах? По-моему, это не есть еще
худшее.
Познающий не любит погружаться в воду истины не тогда,
когда она грязна, но когда она мелкая.
Поистине, есть целомудренные до глубины души: они более
кротки сердцем, они смеются охотнее и больше, чем вы.
Они смеются также и над целомудрием и спрашивают: "Что
такое целомудрие?
Целомудрие не есть ли безумие? Но это безумие пришло к
нам, а не мы к нему.
Мы предложили этому гостю приют и сердце: теперь он живет
у нас -- пусть остается, сколько хочет!"
Так говорил Заратустра.