Как гласит известная эпитафия на могиле одного почтенного джентльмена: «Я знал, что это произойдет, но не думал, что это произойдет так быстро».
На страницах нашего сайта мы не раз, и не два, и довольно с давних пор высказывали мнение, что Россия – не только не союзник Запада в так называемой «войне с терроризмом» (в западном понимании, где террористы - все, кто против Буша, Чейни и «Халлибертон»), а, скорее, потенциальная жертва последнего «идейного цикла» Вашингтона; страна, давно и бесповоротно поставленная в очередь для дальнейшего «преобразования по-американски». И эта очередь подошла довольно быстро.
dumaem.ru
То, что грузин (если он действительно грузин!?) Саакашвили избран «тупым, тяжелым предметом» для вскрытия двери в чужую квартиру – дело случая и обстоятельств. Американцам абсолютно по фигу, каким именно способом и в силу каких понятий о справедливости аборигены: грузины, осетины, русские и украинцы будут мочить друг друга во имя американских интересов.
Психопаты в политике - самые лучшие средства для организации гражданской войны – назовем вещи своими именами – на постсоветской территории.
Им – и в Тбилиси, и в Киеве - терять нечего: первого спрячут где-нибудь в сортире Пентагона, второго, Богом отмеченного каиновой печатью – и прятать не надо – уедет на ранчо супруги.
Второй вопрос ситуации – о том, почему очередь России подошла так быстро.
Кое-кто, конечно, считает, что причиной тому – наши невероятные и головокружительные успехи последнего времени. Россия, де, стала сильной и опасной. Однако, как представляется, дело может иметь причину в обратном. Именно то, что режим не удосужился (не посмел, не посчитал нужным – или, вообще счел вредным) разобраться со многими безобразиями ельцинского периода – вот в этом и следует искать причины нынешней ситуации.
Только в такой ситуации можно было достукаться до того, чтобы даже не банановая - апельсиновая республика Грузия напала на Россию (опять назовем вещи своими именами).
То, что ускоряющий пинок в зад Саакашвили получил с Запада, вместе с которым в 1991 году наши «демократы» развалили великое государство – цена горячей дружбы наших реформаторов со своими заокеанскими союзниками, которых они всегда любили больше собственного народа. Ибо имели и имеют с ними общие финансовые операции. Не пора ли заняться последними на самом хорошем уровне?
Сейчас, когда война уже началась, и даже ее заявленная остановка будет означать лишь короткую передышку перед новым ударом?
Смысл в том, что нам плевать на Саакашвили, но пока мозгами очень существенной части российской элиты будут управлять американские банки и английские концептуалы – ситуация в корне не изменится.
Теперь сидите на обломках распиленных при помощи друзей-американцев ракет, чешите репу и думайте, кто там был такой умный и резвый, что все это организовал; где армия и как мобилизовать народ на защиту рублевских дач и грузинских казино; и чем все это кончится?
А друзья с Запада ведут дело так, что в Гааге может оказаться не Саакашвили, а получивший боевые ранения командир 58-ой российской армии.
* * *
Горько писать такие вещи. Но еще горше не писать. Дела, конечно, следует принимать такими, каковы они есть.
Выражаем соболезнования семьям погибших российских миротворцев и военнослужащих.
Вместе с осетинами скорбим о невосполнимых жертвах понесенных их смелым народом. Мы с ними сейчас – и будем с ними дальше.
Соболезнуем и грузинским семьям, потерявшим близких.
Поклон нашим военным – от генералов до рядовых, спасателям, врачам и журналистам, работающим под пулями.
Уважение тем в руководстве, кто умеет говорить и отстаивать правду.
Аплодируем полпреду Чуркину! Не он в меньшинстве, а правда и справедливость.
* * *
Даже непрофессионалам известно, что всю «военную» информацию надо «делить на шестнадцать». Поскольку сведения, поступающие с ТВД, во-первых, являются одной из главных составных частей войны как продолжения политики (то есть, полезной для субъекта организации сознания массовых национальных и интернациональных аудиторий); во-вторых, точных сведений с ТВД не бывает никогда, по определению; в третьих – они всегда дополняются спец.пропагандой.
В результате, любая информация, имеющая отношение к военному конфликту, на 2/3 манипулятивна и на 1/3 искажена «объективными» неточностями.
Отсюда: в первые дни по поводу грузино-осетинского конфликта мы имели лишь пропагандистские «вводные» и разные «ролевые» моменты.
* * *
Если же говорить о стратегических «вводных», то они выглядят несколько более прозрачно.
- России никакая война, по большому счету, не нужна; России нужна та самая «передышка», десяток-другой лет спокойствия, о которой говорил еще Столыпин.
- России не нужен грузино-осетинский конфликт, который
а) переводит ее из роли миротворца в роль участника конфликта;
б) «принимает» Грузию в НАТО;
в) организует очередной американский форпост на границе с Россией.
- война не нужна Южной Осетии (по определению);
- конфликт (не война!) нужен Грузии (хотя, конечно, не с такими потерями);
- еще больше и война, и конфликт с участием России нужен Западу, «осваивающему» опрометчиво брошенное Россией в начале 90-х г.г. «советское наследство», то есть гео-стратегические и ресурсные зоны постсоветского пространства.
* * *
Что мы имеем на данный момент?
- первый этап «информационной войны» (которая, собственно, и является главным компонентом «западной интермедии» с участием буферного грузинского сателлита) – Россией был проигран.
«Российская армия оккупирует маленькую Грузию» - ключевое, формируемое западными политиками и СМИ клише событий, которое задаст на обозримое будущее матрицу интерпретаций конфликта всеми крупнейшими мировыми ньюсмейкерами.
* * *
Идея не просто конфликта - а войны на постсоветском пространстве вне формулы борьбы с терроризмом рассматривается Западом как один из ключевых катализаторов не только подрыва существующего российского режима, но и имеет конечной целью распад самой России.
«Развод» с бывшими союзниками – промежуточная часть Большой игры – уже пройдена; на повестке дня – вооруженный конфликт между ними с активной помощью всем противостоящим России силам. (см. резкий дипломатический «обмен» РФ с Киевом).
После случившегося все разговоры, скажем, о пересмотре статуса Севастополя, или, паче того, Крыма – будут интерпретированы как «подготовка российской агрессии» и т.п.
* * *
Наступление Грузии на Осетию, если оценивать его, по-возможности, объективно, является, конечно, не «воспитанием» Цхинвали, а вызовом России, брошенным Западом.
То, что средством для этого «вызова» служит Грузия – вносит особую эмоциональную окраску во все перипетии события: здесь, собственно, главным является мотив унижения некогда великой державы (считающей, что она восстановила позиции).
«Грузинская пощечина» рассчитана на многое. Это не только «проверка на прочность» новой администрации и вообще всей российской системы в условиях, которые некоторые эксперты и считают «двоевластием». Это расчет на раскол команды, прямое выяснение степени управляемости различных фрагментов элиты – в первую очередь – «силовиков»; возможность пристально рассмотреть контуры и пределы военного ответа России, скорость политических реакций, уровень сплоченности политического класса и всего общества.
* * *
Начальная контрпропаганда России была выстроена посильным образом: главный посыл с нашей стороны – о «гуманитарной катастрофе» в Южной Осетии, зверствах грузинской армии, гибели российских миротворцев и российских граждан, о необходимости защиты мирного населения, большинство которого имеет российское гражданство.
Но даже при этом политическая ловушка, в которую попадает (и, частью попала Россия) была очевидна: Запад посредством Грузии играл в рамках свободного сценария, предполагающего инициативу и формирование первичной установки, имеющей определяющий характер. Формально, территория ТВД является грузинской.
Действия России поначалу носили ответный, «догоняющий», и, стало быть, запаздывающий характер – поэтому на первом этапе конфликта Россия действовала
а) в чужом сценарии (что всегда пагубно);
б) в силу чужих правил игры (которые были не в нашу пользу);
в) и, следовательно, имела ограниченные возможности по сравнению с той же Грузией.
Концепция «гуманитарной интервенции» (см. выступление младшего Арбатова) – это, по сути, продолжение, исходя из наличных условий – политики умиротворения явного агрессора – Грузии, пользующегося политическим покровительством, авансами, вооружениями и инструкторами западных держав.
Продолжение этого «умиротворения» вряд ли позволит выполнить обещания президента Медведева «не оставить безнаказанными» преступления грузинской армии против российских миротворцев, имеющих дипломатический статус, и гражданского населения.
Если же это обещание не будет выполнено, имидж российской власти потерпит невосполнимый ущерб, а достижения путинской политики последних восьми лет будут поставлены под сомнения.
Лицемерная позиция Запада не оставляет сомнений в «авторстве» последней юго-осетинской войны, а также в том, что отношения с последним России еще более ухудшатся.
Естественно, ухудшается и положение тех фрагментов российского социума, которые экономически и идеологически сориентированы на Запад: скоро может случиться так, что держать там деньги и одновременно числиться патриотом будет невозможно.
Собственно говоря, именно эта ненормальная ситуация по рукам и ногам связывает сейчас российское руководство, долгое время пытавшееся сохранить равновесие в абсолютно нерасполагающей для этого ситуации (это касается и внешних ее аспектов и, в не меньшей мере, аспектов внутренних).
В этой связи необходимо отметить полное отсутствие в первые три дня конфликта неофициальных политических реакций, жалкие парламентские комментарии и гробовое молчание «партии власти».
Формула «принуждения к миру», известная из мировой практики, вряд ли приведет Саакашвили в гаагский трибунал. Однако, нет твердой уверенности, что действия последнего не коснутся России, из которой споро и эффективно делают агрессора, то есть вторую Югославию – по тому же сценарию и со всеми вытекающими из этого подробностями.
* * *
Что делать? Вопрос не корректный. Корректнее звучит вопрос, что надо было делать, так как подобная операция (за которой, не исключено, последуют новые подобные действия Запада, возможно, в Иране) была делом времени.
Расчет Тбилиси на то, что на летнюю войну во время Олимпиады большинство планеты отреагирует либо слабо, либо – никак, а те, кто отреагирует – быстро забудут, должен быть опрокинут. Усиленное вещание на старую Европу и незападную часть цивилизации – тот минимум, который должен быть использован немедленно.
Не комментарии, а фактология, субъектом которой должны стать юго-осетины. Оформление фактологии в «белую книгу»: свидетельства очевидцев, документы, прочее. Тотальное тиражирование российской позиции.
«Ковыряние гвоздиком» в эмоциональных частях аудиторного сознания, чем занимаются наши СМИ, оправдано только в том случае, если за ним следуют четкие, недвусмысленные действия, компенсирующие напряжение, сформированное у населения. Иначе это напряжение обернется против власти. Дипломатические комментарии, выданные в эфир в первые часы конфликта как попало, в период собственно военной фазы и на фоне информации с ТВД (с довеском спец.пропаганды) выглядят нешуточным раздражителем для массового сознания (что окончательно обваливает и без того невысокий рейтинг политиков).
В первые дни «основная идея» с нашей стороны была размыта эмоциями: четкого единого сигнала не было. Мы то ли спасали своих миротворцев, то ли жителей, то ли отстреливались.
Тем более, не было никакой весомой превентивной пропаганды на предмет того, что получит г-н Саакашвили в случае подобного поворота событий: как изменятся экономические отношения стран, чем это обернется для грузинской диаспоры в России, чего – пусть и в ограниченных масштабах – недосчитается Запад. Сие аудитории – и там и здесь – было и есть неведомо.
И если Саакашвили просто уйдет (а, тем паче, не уйдет) – и все в этих пунктах останется прежним – российская власть может потерять лицо. Уже того, что есть, достаточно для самых невеселых выводов:
1) не дело дождаться нападения Грузии
2) стыдно нести потери;
3) позор иметь такие отношения с «нашими уважаемыми западными партнерами» (о которых без устали повторяют наши представители власти) и которые позволяют себе этакое.