1. Я всегда чувствую, что как будто прощаюсь с людьми, когда в последний раз смотрю на окружающие вещи, кажущиеся мне живыми. Очень сложно покинуть те места, где вы вели разговоры, которые казались неотложными и важными (во время которых вы говорили важные и трудные слова), обозначая тем самым конец тому времени, которое вы провели вместе с ними. Вы почти чувствуете себя обязанным посетить их, чтобы заказать еще одну чашку кофе, еще один ланч и еще несколько напитков в том самом кафе с террасой, где все кажется еще таким обычным и нормальным, и не таким грустным. Никто из нас в действительности не хочет обниматься и плакать, говоря эти трудные, прощальные слова. Возможно, они заставляют вас чувствовать себя немного лучше, когда вы на самом деле сядете в самолет - как будто вы нашли свое окончательное место отдыха - но в момент разлуки они всегда заставляют вас чувствовать себя так, как будто они собираются убить вас и вам кажется, что сейчас лопнет сердце.
2. Количество барахла, которое мы накапливаем просто чудовищно. Перебрав кучу документов, квитанций, старой почты и карточек, начинаешь чувствовать себя, будто вы окружены облаком пыли, как герой Pig-Pen из комиксов Peanuts. Когда это мы решили собирать столько документов? Неужели сохраняя все эти доказательства прошлых событий в виде мелких бумажных улик, мы на самом деле думали, что они нам когда-нибудь понадобится снова?
Я решил выделить отдельную папку для всяких бумажек, которые я хочу взять с собой, чтобы сделать из них коллаж с рамочкой. Откуда у меня взялось так много билетов на поезд? Так много открыток, за которые я так никогда и не поблагодарил должным образом? В конце концов, папка стала слишком толстой и стала угрозой для моего относительно ограниченного в размерах багажа, и я заново начал решать, что было, а что не было действительно необходимым для меня. Первое, что должно было остаться, оказалось билетом на концерт Бреля, который я посетил на мой первый день рождения здесь. Он меняет цвет, когда вы перемещаете его на свету.
3. Мои французские друзья всегда мистифицируют Нью-Йорк, и американцы всегда заискивают перед Парижем. Ни одна точка зрения не кажется мне особенно справедливой или реалистичной (Я только мог представлять себе Нью-Йорк, так как я никогда не жил там). Но есть что-то приятное в том, чтобы слушать их, когда они говорят об этом. Когда я гуляю по Парижу с другом, который приехал сюда в гости, все кажется таким живым и ярким. Все так интересно, такое красивое, такое романтическое. Когда меня просят рассказать об этом, я чувствую, что я рассказываю им сказку о городе, который существует только в духе фрагментов из рекламных роликов. И когда мои французские друзья говорят о том, как сильно они хотят поехать в Нью-Йорк, насколько он большой, быстрый, захватывающий, молодой и передовой во всех смыслах, я не могу им помочь, но чувствую угрызения совести. «Да»,- думаю я. – «Париж красивая маленькая музыкальная шкатулка. А Нью-Йорк будет джунглями».
4. Нью-Йорк безмерно меня запугивает. После того, как мне пришлось пользоваться маленькими путеводителями и картами по приезде в Париж, где мне было предоставлено маленькое жилье, я не могу не удивляться, как компактно тут все расположено. Это город площадью 40 квадратных километров, по сравнению с Нью-Йорком, площадь которого 400 км с чем-то. Я мог из моей квартиры в Сен-Мишель, любым путем дойти до южной части города примерно за один час. А Нью-Йорк кажется таким огромным, полным людей и вещей, которые никогда не захотят познакомиться с вами.
5. Я никогда не пробовал улиток. Я так много раз сталкивался с ними, и каждый раз, перспектива их съесть вызывала у меня такое сильное отвращение, что я не мог заставить себя не быть «странным типом», который является невероятно несмелым и культурно-ограниченным парнем. Дело в ...их строении. В том, что я знаю, что представляет собой улитка. Я не могу мысленно отсоединить ее от бесспорно сочной зелени петрушки, по которой она так любит ползать.
Есть и другие вещи, которые я съел столько раз, что чувствую, что никогда не смогу убрать их вкус из моего рта. Пекарня, располагавшаяся рядом с моей старой квартирой, делала настолько совершенные макароны – такие хрустящие снаружи, мягкие внутри и наполненные густыми сливками - что я не мог пригласить к себе людей, не заказав коробочку этих макарон для каждого, чтобы все могли попробовать. Однажды на завтрак, я пошел и взял себе шесть таких коробок, сделав к ним большой чайник чая. Возможно, это было мое самое лучшее утро, которое когда-либо у меня было.
6. Я скучаю по хорошей китайской еде. Подобные магазины есть и тут и там в Париже, но по большей части, китайская готовая еда выглядит довольно странно. В каждом невероятно захудалом ресторане Сычуань, который заставляет вас плакать одновременно от удовольствия и доставленного беспокойства, есть тысяча неинтересных предложений относительно еды на вынос, в которых не могут даже сделать хорошую говядину с брокколи. Я скучаю по маленьким коробочкам, тарам с хрустящей лапшой и по комфорту, который можно обрести, свернувшись на диване калачиком под одеялом и смотря фильм вместе со своим ужином. Когда я положил визитку с моим любимым магазином, что предлагал еду на вынос в мою папку для «Коллажа», я подумал о том, как это до сих пор я заказывал такую еду только в крайнем случае. Теперь я просто не могу дождаться, пока мне принесут хоть какую-то готовую китайскую еду с доставкой на дом.
7. В процессе упаковки чемодана существует что-то такое, что приносит удовольствие. Вы можете все сложить так, потом эдак, а потому вновь все переложить, «играя в Тетрис» со своим имуществом до тех пор, пока все не окажется в полном порядке. Я смотрю на свои множественные сумки и удивляюсь, сколько еще таких я мог бы упаковать, если бы не свернул свои костюмы вдвое и не избавился бы от еще одной половины вещей, которые я хотел взять с собой. И тут всегда наступает момент, когда я чувствую, что мог бы сделать это гораздо лучше. Я достаю все обратно и начинаю складывать опять, и все вновь становится понятным и ясным. Это такая форма контроля, которую мы получаем очень редко.
8. Если так можно выразиться, в Париже нет разных сезонов. Есть четкие изменения в общей температуре, и есть листья, которые приходят и уходят, как это происходит в любом месте. Но «Весна», «Зима» и «Осень» менее четко определенные времена года, если судить по погоде, они более длинные, размытые дождем и пасмурным небом которые разрушают вашу способность четко определять границы того или иного сезона. От рассвета до позднего вечера небо имеет серый оттенок, что полностью закрывает солнце и, кажется, что оно опасно близко земле. С сентября по май наблюдаются колебания холодной температуры, но всегда идет один и тот же промозглый бесконечный дождь. Это та часть Парижа, о которой вам редко рассказывают, та часть, где, - как и весной этого года, - каждый страдает от сезонной депрессии, которая любую деятельность превращает в затянутое злоключение. К тому времени, как приходит лето, вы просто счастливы расслабиться под солнцем и отказаться от кондиционера для того, чтобы вдохнуть немного сухого воздуха. Солнце на вашей коже ощущается как странная, но замечательная вещь.
Снег тут шел только дважды за те три года, что я успел здесь прожить, а однажды он даже не растаял за весь день. Чего хватило для того, чтобы все транспортные средства были полностью остановлены.
9. Я буду скучать по архитектуре. Я исследовал почти весь Williamsburg используя Google Street View (так как мои воспоминаниям о тех четырех днях, которые я провел там в 2010-м году довольно расплывчаты) и понял, что у него есть свое очарование. Он имеет определенный стиль. Но здесь есть индустриальные, неизбежные черты, что делает все немного слишком техногенным. Парижская архитектура это ярко выраженные взбитые сливки, чрезмерные вкрапления золота, кованые завитушки, изогнутые крыши и маленькие трубы повсюду. Разбросанные по всей территории правительственные здания, которые, несмотря на их очень утомительные функции, являются остатками монархий, которые ценили эстетику превыше всего. Когда вы получаете свои скучные документы на поместье 18-го века, все кажется немного лучшим, чем оно должно быть на самом деле.
10. Моя подруга спросила меня, что когда я соберусь вернуться, как я буду разбираться в моих книгах, 90 процентов из которых мне придется продать или отдать. «Я думаю, мы вернемся весной, чтобы посетить друзей и семью. Я надеюсь». Я не сказал ей, что каждую ночь я смотрю на цены на билеты, и уже планирую свою следующую поездку назад, несмотря на то, что я еще даже не уехал. Я не сказал ей, что, независимо от того, насколько замечательно будет в Нью-Йорке и как положительно мои здешние друзья говорят о моей будущей жизни там, я сильно боюсь. Я не сказал ей, что я слишком долго стараюсь упаковывать каждую сумку, потому что я чувствую, что я оставлю мое чувство уюта и тепла в предоставленном мне доме, и потому что когда я уйду, я не знаю, буду ли я когда-нибудь вновь чувствовать себя как дома.