Взгляните на эти средневековые картины и миниатюры. Дети, изображённые на них, выглядят как-то странно, правда?
Больше похожи не на детей, а на уменьшенных взрослых - карликов...
Всё дело в том, что, по средневековым представлениям, дети были маленькими взрослыми, вот художники и рисовали маленьких взрослых.
В наши дни детей охраняют и оберегают. Тысячу лет назад никто даже не подумал бы окружать ребёнка какой-то особенной заботой – ещё неизвестно, выживет ли он или нет, так чего с ним особо цацкаться? Крестьянских детей приставляли к работе в возрасте 5–6 лет, причём заставляли работать наравне со всеми, лишь бы сил хватило. В дошедших до нас судебных и церковных архивах сохранились записи, от которых становится не по себе:
Элизабет, 5 лет, помогала матери на кухне, опрокинула на себя горшок с кипятком и умерла
Джеймс, 5 лет, был послан к колодцу за водой, упал в него и утонул
Эдвин, 6 лет, помогал отцу в поле и был убит лошадью
Детям вождей и королей жилось немногим легче – вместо тяжёлой крестьянской работы их ждало не менее тяжёлое и опасное военное обучение. Взрослость наступала очень рано – в возрасте 12 лет мальчик уже считался полноценным членом общины, то есть считался совершеннолетним, нёс полную административную и уголовную ответственность, принимал участие в битвах, платил подати (налоги) и так далее. В этом же возрасте девочки выходили замуж.
Четырнадцатилетний Филипп, оруженосец своего отца, короля Иоанна, в битве при Пуатье (1356 год)
В наши дни никто не сомневается в том, что каждый ребёнок – личность. В те времена ребёнок считался собственностью родителей (прежде всего отца) – наравне с домашними животными. Отец мог практически безнаказанно выбросить, продать или даже убить своего ребёнка. За убийство чужого ребёнка полагался денежный штраф, за убийство своего собственного наказание не предусматривалось. Помните начало сказки «Гензель и Гретель»?..
Наследие этого жестокого времени, кстати, сохранилось в европейских языках. И по-русски, и по-немецки слово «дитя», «das Kind» – среднего, «вещного» рода, это «оно», а не «он» или «она».