История группы "Крематорий" началась в 1983-м, когда два гитариста - Армен Григорян и Виктор Троегубов - решили записать в домашних условиях акустический альбом "Винные мемуары". Тогда же родилось название "Крематорий" и его сокращенный - менее "чернушный" - вариант: группа "Крем".
"Крематорий" вышел из домашней акустики, из привычных тогда "кухонных" посиделок. Первые концерты Михаил Россовский (скрипка), Сергей "Пушкин" Пушкарев (бас-гитара), Виктор Троегубов (гитара, бэк-вокал) и лидер "Крема" Армен Григорян (гитара, вокал) играли по субботам и воскресеньям на квартире директора Дмитрия Бродкина. Уже тогда у группы появились многочисленные поклонники, многие из которых остаются верными "Крематорию" по сей день. С первых же альбомов - "Винных мемуаров" и последовавшего за ним через год "Крематория-2" в музыке Григоряна, весьма необычной для русского рока тех лет, отчетливо прослеживается поэтическое влияние Майка Науменко и музыкальное - Боба Дилана, преломленное в инфернальном отсвете офортов Гойи...
В 1986-м выходит третий альбом "Иллюзорный мир" - первый "электрический" опыт группы. "Крематорий" становится участником московской рок-лаборатории и на ее фестивале получает Гран-при. "Живые" ударные на этом выступлении с успехом заменяет с помощью драмм-машины Алексей Кондратьев (тот самый "Кондратий", которому "Крематорий" посвятил небезызвестную песню!).
В 1988-м появляется альбом "Кома" и легендарный суперхит "Мусорный ветер", написанный по мотивам одноименного рассказа Андрея Платонова, где звучит изумительное по красоте соло на скрипке в исполнении Вадима Саралидзе. Кроме "Мусорного ветра" (на который был снят первый клип, с трудом, но все же пробившийся в телеэфир), хитами стали "Безобразная Эльза", "Кондратий", "Клаустрофобия", "Пир белых мумий", "Гончие псы"...
В 1989-м "Крематорий" выпускает сборник лучших композиций - "Живые и мертвые". Тогда же выходит альбом "Клубника со льдом, или Любовь до гроба": в песне "Женщины города роз" изысканная музыка Григоряна сплетается с шубертовской "Аве Мария", а уже известный "Пир белых мумий" звучит в англоязычной версии.
Постепенно сформировались два "побочных" проекта: Crematorium Film (любительское производство видеоклипов) и Crematorium Press - совместное детище с рок-поэтессой Маргаритой Пушкиной-Линн. Благодаря этому тандему в том же 1989-м выходит сборник стихов душевнобольных поэтов, названный - по одноименной песне "Битлз" - "Люси в облаках с бриллиантами". На концерте-презентации прошла выставка картин поэтов - участников сборника...
В 1991-м выходит альбом "Зомби", а через год группа подводит "предварительные итоги", выпустив "Двойной альбом" из лучших композиций всех лет. Крематориум-пресс с той же Маргаритой Пушкиной выпускает сборник "Крематорий-25", состоящий из 25 песен. "Двойной альбом" становится первым компакт-диском группы и выходит сенсационным тиражом в 100 тысяч экземпляров! Тогда же участники группы и Настя Полева снялись в художественном фильме "Тацу" (по названию одной из песен Полевой). Главную роль в нем сыграл скрипач "Крематория" Вячеслав Бухаров.
В середине 90-х один за другим выходят "Танго на облаке" и "Текиловые сны". Именно в этот период становится очевидным умение группы чисто звучать не только на СD, но и "в живую" на концертах - во многом благодаря замечательному звукорежиссеру Сергею Овсянникову. "Крематорий" дает в Израиле акустический концерт совместно со своим бывшим скрипачом Михаилом Россовским и собирает полные залы.
В 1996-м году группа снова выпускает два альбома, как бы дополняющие друг друга: "Микронезия" и "Гигантомания". Впервые "Крематорий" "впускает" в свою эстетику женский вокал: "Микронезии" - сборнике характерных для "Крематория" музыкальных миниатюр - Дарья Шаталова исполнила "Блюз-менуэт", Анастасия Давыдова - "Женскую песню", а в записи "Гигантомании" приняла участие известная блюзовая певица Ольга Дзусова.
За годы существования группы через нее прошли около трех десятков человек: на записи каждого альбома появлялись новые музыканты, так или иначе связанные с группой. Своеобразный рекорд в этом смысле "Крематорий" поставил на записи своего нового диска "Три источника": список приглашенных музыкантов впечатляет и своими размерами, и звездным составом! А вошедшая в альбом композиция "Месье Серж" потребовала целых пять солистов - по числу куплетов. Ими стали пять знаменитых "Сержей", каждый из которых воплотил определенный образ. "Первый Серж - Паук - это человек, у которого, что называется, в голове завелись тараканы", - объясняет Армен Григорян. - "Второй - Сергей Воронов - этакий хулиган, сорви-голова. Третий - Сергей Галанин - дамский угодник. Четвертый - выпивоха, душа компании - Сергей Крылов. А пятого, суицидального Сержа, "сыграл" Сергей Чиграков. Такая вот получилась разношерстная компания. Меня, увы, зовут Армен, а не Сергей, поэтому я в этой композиции поучаствовал подпольно - в общем заключительном хоре!" Интересно, что среди приглашенных на запись - не только люди. В песне "Звероящер" крик животного изобразил самый что ни на есть настоящий: волкодав. "Его участие вполне соответствует концепции альбома, эпиграфом к которому я поставил бы цитату из того же "Звероящера": "Наблюдения за людьми и за животными и за теми, кто между ними"."
"Три источника", давшие название новому альбому, имеют происхождение вовсе не марксистское ("три источника, три составные части"), а библейское. "Это три источника из "Апокалипсиса, три духа, которые произведут битву при Армагеддоне", - говорит Григорян. - "Пластинку мы писали в течение рекордно долгого времени - с февраля 1997-го. В нее вошли три римейка старых песен: "Звероящер", "Катманду" и "2001 год", остальные - новые. Создавая альбом, мы хотели рассказать о серьезных и вечных вещах достаточно простым, человеческим языком, не забывая при этом об иронии и самоиронии: За время, пока писалась пластинка, успела родиться, подрасти и даже начать лепетать моя младшая дочь. Кстати, одну из новых песен - "Убежище" - я посвятил своим девочкам, Анне и Лизе. Это такое "послание в будущее". Когда-нибудь они вырастут и смогут его расшифровать..."
Маленькая девочка
Маленькая девочка со взглядом волчицы,
Я тоже когда-то был самоубийцей,
Я тоже лежал в окровавленной ванне
И молча вкушал дым марихуаны.
Ты видишь, как мирно пасутся коровы
И как лучезарны хрустальные горы.
Мы вырвем столбы, мы отменим границы,
О, маленькая девочка со взглядом волчицы!
Спи сладким сном, не помни о прошлом.
Дом, где жила ты, пуст и заброшен.
И мхом обрастут плиты гробницы
Маленькой девочки со взглядом волчицы...
Белые столбы
Индейским летом,
Как рогатый олень,
Вслед за Солнцем
Уходит день.
В живых цветах
Рождается пыль
И, безмолвно,
Летит!
Каждую ночь,
Не смыкая глаз,
Каждую ночь
Она глядит в окно,
А за окном -
Белые столбы!
Свирепый твист,
Чужое лицо,
Леди Джейн
В дырявом пальто.
На крыше ее
Большая кровать,
В кровати она
И королева Марго.
Каждую ночь
Они делают это,
Каждую ночь,
А по утру они
Ложатся спать
В белые столбы!
По бетонной стене
Летит паровоз,
"А" и "Б"
Сидят на трубе.
Они варят раствор,
Открывают рты
И, вдохнув, залпом пьют.
И куда-то плывут,
Бетонные стены
Куда-то плывут.
Я смотрю в окно,
А за окном -
Белые столбы!
Лепрозорий
Эй вы, пещерные люди, уставшие ждать ответа,
Объясните нам лучше сущность белого света.
Дом и работа - как Содом и Гоморра,
Но вот движется кто-то, пора тушить папиросы...
О, галантная леди, разверни свой бульдозер,
Зачерпни эту землю, мы заложим фундамент,
Ведь безголовые дети Вакха и Венеры
Уже целуют деревья, наполняя их гноем.
Эти люди страдают проказой, они не верят больше природе.
Эй вы, сильные духом, пора строить лепрозорий!
Прочь руки, долой пистолеты, долой жестокость и злобу!
Заройте камни поглубже в землю, подарите нам любовь и свободу,
Ведь безголовые дети Вакха и Венеры
Уже целуют деревья, наполняя их гноем.
Эти люди страдают проказой, они не верят больше природе.
Эй вы, сильные духом, пора строить лепрозорий!
Эти люди страдают проказой, они не верят больше природе.
Вместо бомб, ракет и напалма постройте лучше лепрозорий!..
Твари
Брошенные в блю, списанные в хлам,
Чистые как мухи, грязные как брильянт,
Лучезарных теток любящие пальцем,
Одетые во фраки, обученные танцам,
Сосущие воздух, наполненный запахом гари,
Твари, играющие на дудках!
Кто хоть раз бывал там, до смерти не забудет
Тихую лагуну, в которой греют руки
Седые горлопаны, мудрые как эпос,
Из дерьма и свиста построившие крепость.
Вот и весь рассказ о том, как меня достали
Твари, играющие на дудках
Таня
В круглом зале все танцуют, и моя подруга в такт
Извергает дозу пота в дискотечный смрад.
Я стою в крутом раздумьи среди потных и мокрых рыл,
Священной злобой возвышаюсь над скоплением мудил...
А у Тани на "флэту" был старинный патефон,
Железная кровать и телефон,
И больше всех она любила "Rolling Stones",
Janis Joplin, "T. Rex" и "Doors".
И у Тани на стене нарисовал я облака,
И слона с ослом, летящих в никуда,
И она ложилась спать, схватив слона за крыла,
И просыпалась с хвостом осла...
Жаль, что она умерла, жаль, что она умерла.
Вокруг меня чужие люди, у них совсем другая игра,
И мне жаль, что она умерла.
Мы любили сделать вид, будто мы сошли с ума,
И целый день пускали пыль в глаза
С одной лишь целью - дотянуть до ночи, и тогда
Стащить трусы, и воскликнуть: "Ура!"
А потом, в начале дня, вновь открыв глаза,
Она твердила мне о тайне сна,
О том, что все в конечном счете растает без следа,
Как то вино, что было выпито вчера...
Жаль, что она умерла, жаль, что она умерла.
Вокруг меня чужие люди, у них совсем другая игра,
И мне жаль, что она умерла...
Бомба
По ухабам и грязи катит Rock-n-roll
Под звон стекла да смех девиц -
Белых и цветных.
И у всех стоит
В паспорте штамп
И клеймо на лице.
Забытые Богом, с ядом в крови
И вечным ломом в душе...
Кто скажет мне, когда разорвет
Эту бомбу внутри?
А в опухших почках боль, и камни Rolling Stones
В окно распахнутое бомс!!!
И в тот же миг - good buy, Jane,
И скажет домоуправ:
"Жил да был чувак,
Да вот, вышел весь".
Забытые богом с ядом в крови
И вечным ломом в душе...
Кто скажет мне, когда разорвет
Эту бомбу внутри?
Sexy Cat
Фрегат твоей мечты раздавили льды давным-давно
И незначительным стало то, что было когда-то главнее всего
И теперь от гнетущей тоски ты ищешь в звездной ночи
Ветер нового счастья, ветер новой любви
Сексуальная кошка на облаках
Блаценная фея добра
Ласкающей звезды
Я вицу тебя на небе
Свое уставшее тело ты освецаешь водой мертвых морей
Твоя душа как музей гениальных изделий и редких вещей
И я хотел бы остаться с тобой, но твое цилище - проклятый дом
Его величество дьявол поселился, наверное, в нем
Сексуальная кошка на облаках
Блаценная фея добра
Ласкающей звезды
Оставляю тебя на небе
Зомби
В его руках знамя, в его глазах бревна,
Внутри него пусто, вокруг него много
Ему подобных.
Он любит лить воду, он учит всех жизни,
Зовет идти в ногу, куда не знает точно.
Мазанный дегтем
Зомби играет на трубе - мы танцуем свои танцы.
Но, видит Бог, скоро он отряхнет прах с ног,
Плюнет в небо и уйдет, оставив нам свои сны.
Он съел живьем крысу, он выпил кровь кобры,
Спалил дотла ведьму, собрал ее пепел,
Посыпал им тело.
Народ кричал "Харе!", пока хватало пойла,
Но, осушив море, никто не смог утром
Вспомнить его имя.
Зомби играет на трубе - мы танцуем свои танцы.
Но, видит Бог, скоро он отряхнет прах с ног,
Плюнет в небо и уйдет, оставив нам свои сны.
О, сколько их было, один другого круче,
И каждый знал правду, и каждый был лучше
Того, что был прежде.
Великий храм рухнул, остались лишь камни,
Но есть еще время для танцев и веселья
Во славу пепла.
Зомби играет на трубе - мы танцуем свои танцы.
Но, видит Бог, скоро он отряхнет прах с ног,
Плюнет в небо и уйдет, оставив нам свои сны.
Разбитое сердце
Я был добрым когда-то,
Я пил вино и любил летать
На крылатых слонах.
С тех давних пор
Остались только осколки стекла
В похмельной душе.
А по мне - гори все огнем!
Никто уже не будет жить
В моем разбитом сердце...
Лукавый глаз, вспыхнув, погас,
Вино снова стало водой.
Мой Ангел Сна сбежал от меня,
Я видел его следы на песке.
А по мне - гори все огнем!
Никто уже не будет жить
В моем разбитом сердце...
Я взял в руки лом
И разнес по кускам
Свой дьявольский сон.
Я стал бесстрашен и зол,
Я стал почти как
Римский центурион.
И я разрушил бы Трою,
Сжег бы Содом,
Если б не было тебя
В моем разбитом сердце!
Крематорий
На этой улице нет фонарей,
Здесь не бывает солнечных дней,
Здесь всегда светит луна.
Земные дороги ведут не в Рим.
Поверь мне, и скажи всем им -
Дороги, все до одной, приводят сюда,
В дом вечного сна,
В дом вечного сна,
В дом вечного сна -
Крематорий..
Палковводец Красс
Мы кончим так же,
Как палковводец Красс.
Мы все кончим так же,
Как кончил Красс.
После того, как мы
Получим приказ,
Мы кончим как раз!
Калигула
Он любил болтать своим болтом
В больших и чистых губах,
Жадно пил из ручья
И к концу каждого дня превращался в козла.
Она пришла к нему неспроста,
Она принесла ему покурить.
С крыши его она сделала шаг
И, упав на асфальт, повредила себе зад.
Она жила как крыса,
Она любила как крыса,
И Калигула был прав,
Калигула был прав...
Раньше у нас все стояло столбом,
И у каждого был ключ или лом.
Но, когда нас сожгли, и развеялся смог,
Она плюнула на пепел и врезала в дверь свою новый замок.
Она жила как крыса,
Она любила как крыса,
И Калигула был прав,
Калигула был прав...
Во всякой любви, кроме любви,
Есть еще много чего.
И поэтому я спокоен как слон.
Допою, да и брошу свое тело вон.
Я жил как крыса,
Я любил как крыса,
И Калигула был прав,
Калигула был прав...
Hare Rama
Все наши мечты повстречали смех
Никто из нас не хотел умирать, лишь один это сделал за всех
Когда источник разврата иссяк, она обнаружила след
Уводящий из спальни в сортир и дальше на восток
Я больше не буду курить, я брошу пить
Перестану говорить о любви, стану любить
Возлюблю как себя самого всех тварей земных
Стану спать только с собственной женой
Харе Рама! Харе Рама! Харе Рама!
Не бросай в меня камни и не целься в меня из ружья
Не пугай безисходностью дня, мне и так страшно всегда
Подари мне цветок, когда мы простимся с тобой
Прости меня, если в чем-то был не прав
Харе Рама! Харе Рама! Харе Рама! Харе Кришна!
Хабибулин
Папа с мамой уехали в Европу и оставили сыну квартиру.
Мы приходили к нему каждый день с красно-розовым эликсиром
И, отдавая дань вину, умирали один за другим,
А он был самым стойким бойцом - он всегда оставался живым!
Эй, Хабибулин! Эй, Хабибулин!
Мы приводили к нему своих дам, но половой супермен
Выгонял нас вон и враз уводил их к себе в гарем,
И, если собрать вместе всех женщин, которых любил он,
Тогда придется в срочном порядке арендовать стадион.
Эй, Хабибулин! Эй, Хабибулин!
Жизнь протекала красивой рекой привольно и широко,
Не было денег, но были друзья, женщины и тепло...
Но случилась с ним вдруг беда - на гениталиях выскочил прыщ,
И любимец Венеры, гигант любви вдруг превратился в мышь.
Эй, Хабибулин! Эй, Хабибулин!
Папа с мамой вернулись из Европы с чемоданами и рюкзаками,
А сын их лежит на грязном диване с закрытыми глазами.
Пусто в квартире - все унесли его друзья и подруги.
Мама с упреком глядит на сына, а по сыну ползают мухи...
Эй, Хабибулин! Эй, Хабибулин!
Кондратий
Ах, куда подевался Кондратий,
Минуту назад ведь он был с нами
В черном кафтане, в розовых джинсах,
С белым "кайфом" в кармане.
Так огорчатся совсем некстати,
Дай бог сил доползти до кровати,
А завтра утром мы выпьем пива,
И к нам вернется Кондратий!
К нам всем вернется Кондратий...
Павлик Морозов
Мы раньше читали три главные книги,
А теперь мы совсем не читаем книг.
Мы направляли стопы свои к выходу,
Но каждый раз упирались в тупик.
И тот, кто шел впереди, был стерт в порошок.
У многих людей изможденные лица,
СПИД у многих в крови.
Но каждый пытается прыгать, чтоб стать
Чуть выше своей головы,
Забыв о том, что он - транзитный клиент психбольницы,
И что лежит его путь в шелестящий дол.
А все оттого, что
Павлик Морозов жив, Павлик Морозов жив,
Павлик Морозов жив, Павлик Морозов живее всех живых...
В тело его родной мамы вошел
Не один табун бравых мужчин,
А вышел обиженный богом дебил -
Ее единственный сын.
Из всех людей на земле он больше всего ненавидит ее.
А ей все равно, как делать деньги.
А все оттого, что
Павлик Морозов жив, Павлик Морозов жив,
Павлик Морозов жив, Павлик Морозов живее всех живых...
Здесь не все продается, но все
Покупается или сдается внаем.
При случае дворник может стать князем,
А убийца стать судьей.
Все новые стихи содраны со старых,
Новые жрецы все валят на мертвых.
А все оттого, что
Павлик Морозов жив, Павлик Морозов жив,
Павлик Морозов жив, Павлик Морозов живее всех живых...
Последний шанс (Собачка)
Ту собачку, что бежит за мной, зовут "Последний шанс".
Звон гитары и немного слов - это все, что есть у нас.
Мы громко лаем и кричим, бросая на ветер слова,
Хотя я знаю о том, что все это зря.
На моих "шузах" лежит пыль многих городов.
Я раньше знал, как пишутся буквы, я верил в силу слов,
Писал стихи, но не стал поэтом и слишком часто был слеп.
Мое грядущее - горстка пепла, мое прошлое - пьяный вертеп.
Но были дни, которые запомнятся мне навсегда -
Другая жизнь, иные времена:
Грязный подвал и на стенах женщины, отчизна которых - туземный атолл,
Сомнительный звук, но в каждом аккорде слепая вера в Rock-n-roll.
Но кто-то разбил хрусталь наших грез и вырвал из жизни дни, -
Дни, когда мы верили в то, что все еще впереди!
Твердым шагом мы идем вперед, нам нечего терять,
И нет сил, чтобы бросить все и сызнова начать.
Но если ты чувствуешь это, как чувствует негр блюз,
Тогда моя собачка права, и, может быть, ты поймешь меня.
А ту собачку, что бежит за мной, зовут "Последний шанс".
Звон гитары и немного слов - это все, что есть у нас.
Мы громко лаем и кричим, бросая на ветер слова,
Хотя я знаю о том, что все это зря.
Брат во Христе
У мертвого Стикса в отравленной зоне,
В гиблом месте, в проклятом доме
Жил до последнего дня,
По рожденью был Крысой, по звездам - Стрельцом,
Бредил огнем и сжег не одну
Тысячу ведьм на костре
Мой брат во Христе!
Вышел из дому в семь, купил в восемь,
Вкусил в девять, упал в десять,
Умер в десять ноль три,
Воскрес в понедельник, сбросил саван,
Вошел в ванну, открыл кран
И ходил по воде
Мой брат во Христе!
Перед входом в бессмертье свою душу
Вложил в песню, которую в небе
Не услышал никто,
И в ожидании тщетном святым камнем
Написал свое имя на песке
И канул в лету
Мой брат во Христе!
Мусорный ветер
Мусорный ветер, дым из трубы,
Плач природы, смех сатаны,
А все оттого, что мы
Любили ловить ветра и разбрасывать камни.
Песочный город, построенный мной,
Давным-давно смыт волной.
Мой взгляд похож на твой,
В нем нет ничего, кроме снов и забытого счастья.
Дым на небе, дым на земле,
Вместо людей машины,
Мертвые рыбы в иссохшей реке,
Зловонный зной пустыни.
Моя смерть разрубит цепи сна,
Когда мы будем вместе!
Ты умна, а я идиот,
И неважно, кто из нас раздает,
Даже если мне повезет,
И в моей руке будет туз, в твоей будет joker.
Так не бойся, милая, ляг на снег.
Слепой художник напишет портрет,
Воспоет твои формы поэт,
И станет звездой актер бродячего цирка.
Дым на небе, дым на земле,
Вместо людей машины,
Мертвые рыбы в иссохшей реке,
Зловонный зной пустыни.
Моя смерть разрубит цепи сна,
Когда мы будем вместе!
Аутсайдер
Ты достойна кисти фламандца, я не достоин мазни маляра,
Ты родилась и жила под счастливой звездой,
Я, аутсайдер, нищий изгой, жил всегда за чертой,
В луже чистой воды,
Вдали от глобальных идей, врагов и друзей.
И ты кричишь как бездомная "Да здравствует дом!",
Я кричу как безумный "Да здравствует лужа!",
Но в железной двери железный замок,
И запрещено глядеть в потолок и слушать hard-rock.
Из двух систем бытия, пожалуй, я выберу ту,
В которой нет тебя.
Ты будешь жить там, я буду жить здесь,
Ты будешь строить семейный храм, а я буду пить вино.
Я умру от цирроза, ты откроешь окно,
Но едва ли ты вспомнишь меня, когда повалит дым из трубы!
Мне наплевать, жив я иль мертв,
Куда-то иду или пьян с утра.
Твой папа сказал, что я порнократ,
А я видел в жизни так много дерьма.
Я сказал ему "Да!" Но, Боже, как ты глупа,
Ведь это была игра, и я сыграл эту роль!
Ты будешь жить там, я буду жить здесь,
Ты будешь строить семейный храм, а я буду пить вино.
Я умру от цирроза, ты откроешь окно,
Но едва ли ты вспомнишь меня, когда повалит дым из трубы.
Стрёмный корабль
Под черным небом круг воды
И желтый свет дрянной луны.
Я жду у моря, я жду у моря
Стремный корабль желаний и грез.
Табачный дым развеет сны,
Рассвет разрушит мрак ночи,
Я сяду в корабль, я сяду в корабль
И утром покину, покину тебя.
Пускай твердит молва, что я
Давно уже сошел с ума,
Я просто верю, я твердо верю,
Что стремный корабль за мной приплывет.
Безобразная Эльза
Безобразная Эльза - королева флирта,
C банкой чистого спирта я спешу к тебе.
Нам за тридцать уже и все, что было
Не смыть ни водкой, ни мылом с наших душ,
Ведь мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть.
Мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть...
Безобразная Эльза, ну что ты шаришь глазами
И, как зверушка, когтями скребешь по стеклу.
Все, что было, прошло, значит надо добавить
Еще, чтобы стало светло, хотя бы на миг,
Ведь мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть.
Мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть...
Клубника со льдом
Когда уходит любовь, когда умирают львы,
И засыхают все аленькие цветки,
Блудные космонавты возвращаются в отчий дом,
Она приходит сюда и ест клубнику со льдом.
Она закрывает глаза, она шевелит губами,
Она разрешает смотреть и даже трогать руками.
Каждый готов согреть ее своим теплом,
Но она не любит мужчин, она любит клубнику со льдом.
Кто-то делит с ней хлеб, а кто-то в поте лица
Обливает грязной водой тело ее из льда.
Слезы текут с потолка, тает фруктовый дом...
Приятного аппетита всем, кто любит клубнику со льдом!
Ура!
Из тех, кто был с ней, из тех, кто любил ее,
Нет никого - все ушли.
И, когда мой солдат, поднявшись, двинется в бой,
Она услышит мое последнее "Ура!"
Под барабанную дробь в предвкушеньи конца
Выйду я из нее!
Сто лет прожитых зря
Омега и Альфа - конец и начало.
Иммунный герой, вонзающий жало,
Он хочет быть с ней,
Он желает остаться с ней навсегда!
Как астероид, мелькнув на мгновенье,
Он покидает ее поле зренья.
Впереди него Святые Врата,
За ними небо,
А за небом Земля
И долгих 100 лет,
Прожитых зря!
В космических дебрях
Развеянный ветром,
Восставший из пепла,
Чтобы стать пеплом...
Позади него Святые Врата,
За ними небо,
А за небом Земля
И долгих 100 лет,
Прожитых зря!