В общем заходите в таверну Слепого Пью, потравим байки!..
ЧАСТЬ 5
* * *
Михалыч! Жми кнопку!
Одно время у нас на корабле были очень популярны электромагнитные замки. Звонят или стучат к тебе в пост, а ты, не вставая, кнопочку нажал — щелк! — дверца и отворилась. Правда, пользовались мы ими до тех пор, пока с моим сослуживцем (назовем его Михалыч) не произошел случай.
В одном из постов сломался электрозамок. Матросы обратились к Михалычу, мол, тащщ, помогите отремонтировать, вы же мастер на все руки. А Михалыч именно таковым и был. И вот, взяв себе в помощники старшину электрика, Михалыч пришел в тот злосчастный пост. Ремонт замка был быстрым.
— Ну все, испытываем. Жми кнопку! — скомандовал Михалыч. Старшина нажал кнопку, однако замок не среагировал.
— Погоди-ка, — Михалыч пальцами левой руки схватился за язычок замка, локоть его правой руки коснулся стоящего рядом металлического сейфа… Вспышка! Михалыч падает на колени и заваливается на спину, теряя сознание. Старшина электрик, отслуживший уже почти два года, немедленно бросается к нему. Щупает пульс, тот едва прощупывается. Электрик делает все, что положено в этих случаях — массаж сердца и искусственное дыхание.
Михалыч открывает глаза, приподнимает голову и пытается посмотреть на свои ноги. Выдохнув «Ох!» он снова падает без чувств. Старшина снова проводит реанимацию. Михалыч приходит в себя… Далее со слов Михалыча.
Помню синюю вспышку, боль в руках и ногах. Дальше помню лицо старшины надо мной склоненное. Хочу посмотреть на руки и ноги. Приподнимаю голову, вижу целые руки, а ноги только по колени. Оторвало!»Обморок…Все дело оказалось в том,что упал он на колени и завалился на спину. Старшина спасал его, не выпрямляя ему ноги.
После этого случая механик обошел все посты и поснимал все электромагнитные замки…
* * *
Баня по-тропически
На боевой службе в составе Средиземноморской эскадры со снабжением всегда были проблемы, особенно в отдельном плавании. А у «Москвы» проблемой №1 всегда была вода для личного состава (питьевая и «мытьевая»).
И вот после многомесячной еженедельной бани забортной водой (специальное мыло выдавали), вдруг в жаркий июльский день, где-то в море Альборан, по всем линиям слышим:
— Команде приготовиться к построению по большому сбору. Форма одежды — трусы. При себе иметь банные принадлежности.
Через пять минут, как положено, по кораблю горн и «Большой сбор!». Экипаж из 800 с лишним человек, как обычно, построился по периметру полетной палубы. Проверили наличие, доложились, опоздавшие добежали к строю, послали за не вышедшими — в общем, все как всегда… Только все в трусах.
— Командирам БЧ — прибыть к дверям верхнего ангара к старшему помощнику!
Ну, думаем, сейчас все пояснят. Ждем.
Не спеша «бычки» вернулись к строям. Физиономии растерянно- необычные, без звериного оскала.
— Внимание, БЧ! У нас прямо по курсу дождевые облака. Стоять на местах, никого не отпускать, приготовить банные принадлежности. Купаться будем!
Действительно, минут через пять ПКР на своих «гвардейских» 14 узлах вошел в косую полосу тропического ливня.
И началась потеха! Трусы — долой, мыло на голову и на другие места — 800 мужиков на полетной палубе, как под душем истово начали мыться даровой водой.
Минут через десять все кончилось — кто не успел, тот опоздал! Но повеселились вволю.
— Разойдись!
Боевая служба на противолодочном крейсере «Москва» продолжилась.
* * *
Как вредно бывает спать
У меня в 1-м отсеке, по левому борту, в узком месте (шхера с полметра шириной) штатно лежал плот ПСН-10. Чехол из прорезиненной материи со временем разошелся по швам, так как матросы, осматривая отсек ходили по нему, как по палубе. Ничего в этом удивительного: узкая щель с метр высотой, справа прямая переборка, увешенная приборами, слева закругляется прочный корпус, тоже не гладкий — коробки, клапана и прочая фигня. Но матрос, когда хочет зашхериться, на такие мелочи внимания не обращает, здоровый сон превыше всего.
Был у нас один ленивый рулевой сигнальщик, годковал уже и пару раз на сне погорел в буквальном и переносном смысле. В буквальном — это когда смылся в дежурства по камбузу (оба случая при стоянке в базе) в сопку позагорать и прикрыл голую грудь крупными листами камчатской «цикуты». Долго его потом доктора от химического ожога лечили, вся грудь волдырями пошла.
А в переносном — когда на том самом плоту спал, да во сне зацепил ногой конец пускового устройства. Я сижу в отсеке и вдруг слышу: резкий хлопок, потом шум шипящего воздуха и через мгновение душераздирающий крик, а еще через несколько секунд — выстрел и тишина… Я чуть было не сыграл аварийную тревогу, но наступившая гробовая тишина меня остановила. Заглянул я в шхеру, а там этот матрос сидит с чумным отупением на красном лице и бормочет что-то несуразное себе под нос.
Представьте, он спит себе и видит кучу сладких снов. Плот стал надуваться у него между ног, вытягивая его кривые нижние конечности в крутой спортивный шпагат, одновременно прижимая его бренное тельце в этих стесненных условиях ко всем приборам, клапанам и пр. примерно с такой плотностью, с какой пакуют в современных супермаркетах копченую колбасу в вакуумную упаковку.
Не знаю, чем бы для него этот «сон» закончился, если бы плот не уперся в какой-то острый предмет и не лопнул…
* * *
Доктор
Дело было в автономке . Что-то там в замкнутом пространстве не срослось у медика с замом. Ну, личная неприязнь как-то случилась. Тлело, искрилось, озоном попахивало периодически и прочие дела. Но работать нужно. Вот и работали, как бог на душу положит. Каждый свое соблюдая.
Страсти межличностные-то тем не менее поднакипали, бухли потихоньку и спустя некоторое время стали искать момента и возможности выхлеста…
В надводном положении лодка отряхнулась в Средиземном море. Лазурь, глаз сшибая, и воздух пьянящий позвали… и с высочайшего позволения личному составу было разрешено занырнуть ну и прочее. Состав купался исступленно, с радостью и наслажденьем, обласкиваемый теплыми волнами. За надзором был поставлен зам с автоматом.
Медик — мастер спорта по плаванью, бросился с напрягом и просто поплыл, обласканный неведомыми ранее волнами, такими масляными и мягкими, и лазурь глаза ласкает, и жить хочется, и сколько там еще впереди… И забылся в этой неге и сказке, и вдруг!.. (А он, ох как далеко отплыл.).
Зам, который с автоматом, вопит: «Акула!» — и очередь дает далеко поверх голов. (Не было акулы на самом деле, но момент, он посчитал, настал, выхлестнулось накопившееся стало быть наконец-то, такое и придумал).
Те, кто рядом был, взметнулись молниеносно, а медик… дальше всех наслаждался, а что он там видит? Да ничего, только слышит и верит, и инстинкт, сработав, заставил такие буруны поднять, аж, чуть лодка не покачнулась. Торпедой к корпусу вылетел, но не взвился, трап вытащили (по замковской команде), и как сказал мой родственник: обшивка у него из под ногтей серпантином пошла. Такого никто никогда ранее не видел. Жутко было смотреть…
Время прошло, забылось бы, куда денешься.
Случилась у одного матросика беда с аппендицитом. Операция однако. Матрос, в помощь брошенный, тишайше сознание потерял: при виде крови по стенке сполз и забылся.
Дали медику в поддержку зама.
Зам сознание не потерял, мобилизовал все свои внутренние силенушки. Но после операции попросил медика не в службу, а в дружбу — шила бы… Врач проникся, стаканчик налил — дабы расслабился человек, а человек заглотнув и дух переведя, так же не в службу… попросил: «Ты это, поверь, еще бы глоточек, худо с непривычки».
А что медик, враг что ли? Понимает, в затылке почесал и с чувством сострадания преломился под стол и вытащил склянку со словами:
— Да я-то не против, но только если еще отсель отстаканить, то аппендицита не довезу до берега. И так ты вишь отхлебнул немало!
Пояснять не стоит, что вырезанный орган был заспиртован в той самой баночке, из которой он зама и потчевал.
Вот тут заму стало очень плохо, мобилизация не сработала!
* * *
Невероятный сюжет
Эта история, приключившаяся с офицером крейсера «Новороссийск», превосходит по своей невероятности все вместе взятые, рассказанные мной до этого. Может быть, она дождется пера очевидца, который начеркает все несуразности того случая с тончайшими и неизвестными мне нюансами. А сейчас мне остается лишь кратко изложить по памяти рассказанное мне моими близкими друзьями «новороссийцами».
ТАКР «Новороссийск», в отличие от «Минска», начинал свою кругосветку с Североморска, куда вначале прибыл с Черного моря. Одному из офицеров на тридцатилетнем жизненном рубеже встретилась пламенная любовь в лице женщины бальзаковского возраста. Неуемное чувство заставило его, бросив все, умчаться на завершающее рандеву в Севастополь. Что-то где-то не состыковалось, и офицер опоздал к выходу крейсера.
В результате «Новороссийск» отправился в одиссею по всем четырем океанам планеты без одного из своих командиров батарей. Вернувшийся в Севастополь офицер не вызвал интереса у кадровых органов, так как все личные дела экипажа уже были отосланы к месту постоянного базирования на Тихоокеанский флот.
— Мы тебя прекрасно понимаем, парень, но извини: ты уже не наш, — рассуждали штабисты, мысленно передавая дело раскручивания грубого проступка своим коллегам с другого флота.
Попытки обращения офицера в различные гражданские судовладельческие организации с просьбой подбросить до Средиземки (а там уж я сам как-нибудь!) кроме удивления и сомнений: все ли в порядке у товарища с головой — заканчивались вежливым отказом.
Время шло, выхода из ситуации не просматривалось. А ведь через десять суток отсутствия офицера в части можно заводить уголовное дело по факту дезертирства. Заняв денег, наш герой совершает перелет во Владивосток и пытается добровольно сдаться в кадровые органы Тихоокеанского флота. Но понятно, что этого не случилось, иначе бы и писать не было о чем.
— Мы тебя прекрасно понимаем, парень, но извини: ты еще не наш. Документы на личный состав вашего крейсера еще где-то в пути.
Пытаясь найти потерянное звено в цепочке этих событий, без которого история тянет на обычную травлю в курилке, я прихожу к выводу, что офицер не предпринимал особо энергичных действий для полной и безоговорочной капитуляции. Понимая, что за опоздание к выходу на боевую службу получит «по самые…», он не оставлял попыток догнать своих и надеялся на какое-то чудо. Но откуда ему взяться, если курс крейсера пролегал уже где-то в районе мыса Доброй Надежды?!
Новые попытки найти оказию для движения «автостопом» в Индийский океан среди военных и гражданских кораблей и здесь оказались безрезультатными. Но вдруг потерявший всякую надежду на благоприятный исход своих героических усилий офицер случайно узнает, что в бухте Иванцова острова Русский готовится к выходу в Индийский океан какой-то десантный корабль.
— Дяденьки, я от своих отстал. Меня за это крепко бить будут. Подбросьте до острова Сокотра, век помнить буду!
На десантниках всегда все выглядело проще. Крейсерская напыщенность там традиционно отсутствовала, несмотря на наличие в соединении кораблей первого ранга. Для кого-то это покажется отсутствием флотской организации, а для нашего героя явилось олицетворением идеалов человеколюбия в суровых флотских условиях:
—Да какие проблемы, братан! Заходи, гостем будешь! Завтра выходим…
Через месяц десантник бросил якорь в точке якорной стоянки у острова Сокотра в непосредственной близости от возвышавшейся громады «Новороссийска». Вахтенный офицер крейсера, узрев в бинокль на подходящем катере своего заблудшего коллегу, лишился дара речи и все щипал себя за разные места: свят-свят-свят! Подобное состояние лавинообразно обошло ряд должностных лиц, которым необходимо было принимать какое-то решение по итогам этого трагифарса. Конечно, угрозы отдачи под суд, увольнения из рядов — все эти обещания и клятвы лились на голову офицера студеным потоком: вот только придем в базу, так сразу!..
Проведенные исследования в теории Уставов и военного права привели командиров и политработников к неутешительным выводам. Если делу давать огласку, то многие получат значительно больше приключений на свои начальственные части тела, чем этот разгильдяй, который вопреки всем законам здравого смысла поставил в общем- то героическую точку в этом невероятном спектакле. Случайно встретиться на Сокотре двум кораблям — это все равно, что одной пулей сбить другую. А иначе еще бы с полгода пришлось не стоящему на довольствии офицеру нести боевую службу в зоне ответственности Индийской эскадры, тщетно пытаясь найти оказию теперь уже назад на Большую Землю.
То, что дело успешно было сдано в архив безнаказанности, подтверждает дальнейшая служба нашего героя. Должности помощника командира ракетного крейсера и старпома большого противолодочного корабля первого ранга говорят сами за себя. По прошествии лет меня не покидает вопрос: а выплатили офицеру валюту за время его отсутствия на борту? Вроде юридических оснований для невыплаты и не просматривается.
Обязательно спрошу об этом у ребят при встрече.
* * *
Продолжение следует...