Бунт в детском саду №6 начался неожиданно. Градом посыпались из окон распоротые горящие подушки в белых наволочках. Куриные перья витали в воздухе, оседая на сочную зелень газона. Едкий смог разъедал глаза. Дети синхронно галдели и стучали жестяными кружками о прутья камер.
Взрослые кучковались во дворике, с широко распахнутыми глазами, говорили друг с другом исключительно шёпотом. Директриса Потапова в сопровождении воспитательницы Нины Андреевной и нянечки Лиды вышла вперёд и остановилась, подняв глаза к окнам второго этажа садика. В это время садовые охранник и главврач, вооружённые брючными ремнями, обходили здание с обратной стороны, подбираясь к пожарной лестнице.
Через две минуты дети утихли, и к окну подошёл их предводитель – Ваня Корасёв, плотный рыжий мальчик с ладошками, запачканными землёй. Он оглядел директрису из-под нахмуренных бровей.
- Отныне мы требуем называть нас взрослыми, - громко произнёс мальчик. – Мы хотим бухать, курить, *баться, быть глупыми и пошлыми как вы. Нам больше не нужна безгрешная и бессмысленная радость от ощущения себя и мира вокруг. Мы хотим, придя домой, начинать выматывать нервы своей второй половине доскональными описаниями неприятностей на работе. Хотим вонять изо рта и переживать по этому поводу. Пусть жизнь каждого из нас превратится в слепую череду пустых событий, описывая которые друг другу, мы будем изображать энтузиазм и заинтересованность. Скука и тошнота обыденности станет единственным источником преходящих мимолетных радостей, культ которых существует испокон веков. Мы желаем познать грех и откусить от яблока как можно больше. Отныне мы будем любить только за что-то определённое.[b]
Многоголосое «да» разнеслось над детсадом.
- Но ведь вы всё ещё дети, - сказала директриса, её голос звучал неуверенно. – Всему отведено своё время, и время вашего детства ещё не прошло.
- Существующий уклад жизни заставляет подрастающие поколения всё раньше и раньше вступать в безумную гонку накопления благ. В конечном итоге успех индивида зависит от его возможностей, детством можно и нужно пожертвовать. И, между прочим, это именно вы заражаете нас своей порчей. Мы дети, всегда смотрим на вас и пытаемся подражать. В нашем маленьком обществе действуют те же хищнические законы, единственно, они не прикрыты лакированной маской приличия. Сотовые телефоны и дорогие игрушки – символы, отличающие касту элиты от всех прочих остальных. Вообще же, не будь я маленьким рыжим мальчиком с грязными ладошками, я бы глубоко задумался на тему, зачем ребёнку мобильник. Не есть ли это некий сакральный предмет, при помощи которого совершается обряд инициации?
Группа захвата добралась до конечной цели и теперь ждала сигнала к наступлению. Директриса мельком взглянула в её сторону и отвернулась.
- В чём наша вина? Мы максимально стремимся защитить вас и оградить от негативного влияния низких культур.
- Вода дырочку найдёт, - ответил Корасёв. – Всё табуированное прекрасно просачивается к нам. Лишённые возможности познавать ваши х*и и пёзды на вещном уровне, мы самолично выясняем их метафизическое значение. Как итог, задолго до начала половой жизни у нас складывается комплекс извращённых представлений о ней. Для большинства это пройдёт незамеченным, но обязательно найдутся потерпевшие.
Директриса собиралась с мыслями и уже хотела что-то сказать, но её отстранила нянечка Лида и заговорила сама:
- Слушай сюда, Корасёв из двенадцатой группы, я объясню тебе суть вещей. Вы, маленькие обосранные кусочки мяса, появляетесь на свет благодаря, единственно, нашим прихотям. Это мы пытаемся себе и окружающим доказать свою взрослость и родительскую состоятельность, как покупательскую состоятельность доказываем приобретением дорогостоящих предметов. Здесь вы, дети, ставитесь на одну полку с роскошными автомобилями, домами, одеждой, ужинами в ресторане и бл*дьми в нумер. Вы не имеете лиц, а имена нужны, чтобы просто как-то вас различать. Мы творим с вами всё, что захотим: заражаем сифилисом, срываем злобу, наконец, по своему образу и подобию учим несовершенству и делаем неосознанными носителями зла. Мы мстим вам за то, что с нами делали наши родители. И так будет всегда. Так что давайте, бесхребетные ублюдки, снимайте баррикаду и бегом по кроватям!
Дети нестройно завыли и побежали открывать двери. Рыжий Корасёв опустил голову и сжал кулаки. Это было концом мятежа, и уже через полчаса над детским садом №6 стоял мерный сап. Былое забывалось. Один только сторож Лёша Нитин в своей будке от всего услышанного за день уронил слезу на стол и глядел, как свет преломляется в ней. А потом он стал жадно пить горячий чай из чашки и слезу смазал локтем.