Он любил ее сильно и сладко,
Ласкал взглядом, мыслями чтил…
И пусть в отношениях не было гладко,
Он перед сном Бога молил,
Что бы она просыпаясь утром,
Чувствовала счастье в сердце своём,
И Ангел-хранитель каждой минутой
Оберегал ее священным огнем.
Хотелось ему обнимать ее чаще,
Верить словам и букеты дарить…
И этого желания не было слаще,
Но она не могла его полюбить.
Будучи грешной и злой, и порочной
Искала усладу в паденьях людских
И в сердечной ране его кровоточной
Запрятала порцию кристаллов морских.
Бывало, что видеть его не желала,
Кричала, ругалась, живое браня,
Но тот уголек, что в груди все скрывала.
Сжимался ночами, всю душу сводя.
Тогда становилось и горько, и больно
Вином заливала кипящий свинец.
Она понимала, что его не достойна,
Рвалася к окну, приближая конец.
Стояла на цыпочках… распахнуты окна…
И в мыслях тот взгляд, который любил.
Странно, но все же так одиноко,
Хоть рядом тот ангел, что вечно хранил.
А тот, что любил, куда еще ближе,
Куда как родней, ей не найти
И может быть, послан был он ей свыше.
Но души запятнанной ему не спасти.
Минуту глядела вниз с содроганьем…
Катились слезы… кричала душа…
Но вот, повстречалась с холодным сознаньем
И тихонько с окошка сошла не спеша.
И быстро уснув в мягкой кровати,
Забудет прошедшее этой ночи.
И ей переживаний, наверное, хватит:
«Душа, успокойся и замолчи!»
Завтра по плану грехопаденье
И много-много заманчивых фраз,
Но разум ее пребывает в забвенье,
И мимо церквей она пройдет и не раз…
Наверно она доверяется чуду…
И верит в счастье другое, свое.
Но осуждать я это не буду…
Ведь кто-то молился уже за нее.
Ласкал взглядом, мыслями чтил…
И пусть в отношениях не было гладко,
Он перед сном Бога молил,
Что бы она просыпаясь утром,
Чувствовала счастье в сердце своём,
И Ангел-хранитель каждой минутой
Оберегал ее священным огнем.
Хотелось ему обнимать ее чаще,
Верить словам и букеты дарить…
И этого желания не было слаще,
Но она не могла его полюбить.
Будучи грешной и злой, и порочной
Искала усладу в паденьях людских
И в сердечной ране его кровоточной
Запрятала порцию кристаллов морских.
Бывало, что видеть его не желала,
Кричала, ругалась, живое браня,
Но тот уголек, что в груди все скрывала.
Сжимался ночами, всю душу сводя.
Тогда становилось и горько, и больно
Вином заливала кипящий свинец.
Она понимала, что его не достойна,
Рвалася к окну, приближая конец.
Стояла на цыпочках… распахнуты окна…
И в мыслях тот взгляд, который любил.
Странно, но все же так одиноко,
Хоть рядом тот ангел, что вечно хранил.
А тот, что любил, куда еще ближе,
Куда как родней, ей не найти
И может быть, послан был он ей свыше.
Но души запятнанной ему не спасти.
Минуту глядела вниз с содроганьем…
Катились слезы… кричала душа…
Но вот, повстречалась с холодным сознаньем
И тихонько с окошка сошла не спеша.
И быстро уснув в мягкой кровати,
Забудет прошедшее этой ночи.
И ей переживаний, наверное, хватит:
«Душа, успокойся и замолчи!»
Завтра по плану грехопаденье
И много-много заманчивых фраз,
Но разум ее пребывает в забвенье,
И мимо церквей она пройдет и не раз…
Наверно она доверяется чуду…
И верит в счастье другое, свое.
Но осуждать я это не буду…
Ведь кто-то молился уже за нее.