Ярик включал кассету Майкла Джексона и спрашивал меня:
- Как, тебе нравится? Неужели не нравится?
Я пожимал плечами. Музыка и музыка. Барабаны лупят и кто-то тонким голосом орет так, что оглохнуть можно. По телевизору говорили, что такая музыка — ненастоящая музыка, а настоящая музыка только народная. И еще опера, потому что она вышла из народной. Тут я с ними был согласен. "Сердце красавицы склонно к измене" — вот это я понимаю, песня. "Тореадор, смелее в бой. То-ре-а-дор, то-ре-а-дор" — голос такой, что пятки вибрируют и затылок немеет.
А по субботам утром мы всей семьей смотрели передачу "Играй, гармонь". Я слушал частушки из села Меланьино Петровского района Красноярского края и чувствовал единство со всей советской страной.
- Нравится, - равнодушно говорил я. Ярик вскидывал голову и остро смотрел на меня. Его было сложно обмануть.
Потом Ярик включал Цоя и начинал подпевать, выставляя челюсть экскаватором:
- Пе-ре-мен! Требуют наши сердца! Пе-ре-мен! Требуют наши глаза!
Спрашивал у меня:
- Похож я на Цоя?
Блондин славянской внешности, на корейского кочегара он походил мало. Вообще, никак.
- Похож, - отвечал я, чтобы не обидеть друга. - Давай уже модели клеить, а? У тебя там танк есть?
У Ярика были целые подшивки приложения к журналу "Юный техник" — ЮТ для умелых рук. Настоящее сокровище. А в них — как склеить из бумаги модели самолетов, машин, кораблей и прочие офигенные вещи. При мысли о танке мое сердце забилось сильнее.
- Вот ты балбес! - в сердцах говорил Ярик. - Это же му-зы-ка. Настоящая. Ладно, поищи там.
Я радостно зарывался в подшивки. Тонкие желтоватые листки, печать в два цвета — для каждого номера разная. Синие номера, красные номера, зеленые. Бумага уже ветхая, листать надо осторожно — потому что каждый номер просматривали уже сотню раз, не меньше. Где же танк?
Ярик снова включал магнитофон:
- Пе-ре-мен! - он прыгал по комнате и орал вместе с Цоем. - Мы ждем перемен!!
Потом брал самодельные нунчаки и начинал крутить. Воздух гудел и рвался, как пергаментная бумага.
На Ярике — черные штаны, как у Брюс Ли. Он сшил их сам. Ярик ловил палку нунчака под мышку и кричал тонко и зловеще, как кошка. Крик заметался по комнатам и погас в бордовом советском ковре на стене.
- Нашел! - я вытащил из пачки журнал с танком Т-28. - У него три башни, представляешь? Клево!
Ярик посмотрел на меня с жалостью. У него увлечение бумажными танками прошло давным давно. Мой друг уже вовсю жил в эре Истинного Кунг-фу.
* * *
Если вы не умеете сложить из пальцев смертоносную "лапу тигра", вы не жили в 90е.
Нет бога, кроме Брюса Ли и Чак Норрис пророк его.
Скажи, какой ты школы кунг-фу, и я скажу, кто ты.
Ярик во всем следовал за кумиром. Он одевался, ходил, тренировался, кричал по-кошачьи, задиристо вытирал нос пальцем как Брюс Ли. Он даже в мелочах ему следовал. В фильме "Путь дракона", где молодой Брюс приезжает в Рим и дерется в Колизее, есть смешной момент — Брюс, не зная ни слова по-итальянски, заказывает еду в кафе. Он просто проводит пальцем по меню и кивает "мне это". Пожилая официантка всплескивает руками и приносит ему заказанное по списку. Вернее, так: супы, супы, супы и супы. Много тарелок с разными супами. И Брюс, чтобы не показать прокола, съедает все, черпая поочередно из разных тарелок. В итоге Брюс так наедается, что вынужден ослабить пояс своих кунгфуистких черных штанов.
Ярик зашел после школы.
- Я сегодня в столовой как Брюс Ли просто.
- Правда?! - мое воображение было легко поразить.
- Да, - небрежно обронил Ярик. - Второе не хотелось, я взял шесть тарелок супа и съел. Клево. Чуть не лопнул.
Представляю эту картину. И лица работниц столовой.
А тогда я просто покатился со смеху.
* * *
Мы посмотрели фильм "Игла" ради двух минут, когда Цой дерется по-китайски.
Мы посмотрели "Фанат" в кинотеатре, дурея от духоты — зал был полон под завязку — в основном, подростками и мальчишками. Молодой Серебряков истово отрабатывал гьяку-цуки и прыгал в стекло автомобиля. Он напомнил мне Ярика. Вот на кого Ярик похож, думал я, когда мы шли обратно в темноте города. Яростный блондин. А вовсе не на Цоя.
Всю дорогу Ярик молчал. Думал.
- Таким надо быть, - сказал он наконец, у самого дома.
- Да, - сказал я. И пошел домой. Там, на столе, заваленном книгами, меня ждал недоклеенный танк Т-28.
* * *
Мой бумажный мир изменился в одно мгновение.
Городская библиотека Нижневартовска находилась в другом микрорайоне. Идти туда надо было около получаса, иногда больше, потому что я делал крюк вокруг собак (не спрашивайте). На руки выдавали три книги. Читал я быстро, поэтому я бывал в библиотеке два-три раза в неделю. Иногда чаще, потому что некоторые, самые классные книги, всегда оказывались на руках, и почитать их можно было только в читальном зале.
В тот день, холодный ноябрьский, я подошел к библиотеке поздно. Уже стемнело. Библиотека находилась на первом или втором этаже в длинной пятиэтажке. Перед зданием, занесенный первым снегом, стоял танк, выставив вперед длинную пушку.
Это мы, мальчишки, называли его танком. На самом деле это был обычный северный вездеход с широкими гусеницами. Но вездеход — это не так романтично, думали мы тогда. Вот танк — другое дело. Танк был круче. Всяко. Из покатой морды вездехода торчал длинный ствол орудия. На конце ствола была квадратная пластина. Кажется, сейчас такими валят стены, когда спецназ спасает заложников.
Я постоял у "танка", фантазируя, как он рычит в бою, разворачиваясь на одной гусенице и оглушительно стреляет по врагу. Эх, привычно подумал я. Конечно, я знал, что танк ненастоящий. На похожем вездеходе мы ездили в болота за клюквой и морошкой. Все в кузове беззаботно болтали и шутили, а я не веселился. Я все время ощущал, что под нами — бездна. Без дна и края. И только когда мы возвращались в балок, я мог вздохнуть спокойно. Однажды наш вездеход сломался, и коричневая вода, выступившая под весом огромной машины из мягких кочек, поднялась выше гусениц. Люди в кузове уже не веселились, хотя все еще пытались шутить. Болото — это тонкий зеленый слой мха над бездной вод.
Водитель, скинув спецовку и матерясь, по грудь в воде бродил вокруг вездехода, пытался чинить. По рации он вызвал помощь. Кажется, мы тогда поехали с маминой работы, поэтому в кузове сидели одни женщины. К моменту, когда пришел другой вездеход, а это несколько часов, люди в кузове сидели притихшие. Кажется, они наконец ощутили тоже, что и я. Под нами — невероятная бездна. И она ВСЕГДА под нами, а не только в такие моменты, когда вода подступает к самому борту кузова...
Я посмотрел на танк, поежился и пошел к крыльцу библиотеки. Было холодно.
В библиотеке мне нравилось. Особенно когда, как сейчас, в ней никого нет. Библиотекарша кивнула мне, когда я выложил прочитанные книги на конторку.
- Иди выбирай, - сказала она и улыбнулась.
И я пошел выбирать. В библиотеке тепло и светло, лампы дневного света гудят, потрескивают и иногда моргают. Ряды стеллажей высятся над головой. Запах старой бумаги, клея и тепла. Это самый лучший момент. Я помедлил, чтобы продлить ощущение, пошел вдоль стеллажа. Предвкушение. Ожидание чуда. Какое приключение ждет меня сегодня? Иногда я мечтал жить в библиотеке. Вот ты встаешь утром, выходишь — и все это твое. Бери любую книгу и читай, сколько влезет. И никто не мешает.
В тот вечер я просмотрел раздел фантастики, но не нашел ничего интересного.
Я решил порыться в журналах. Иногда в "Технике молодежи" тоже печатали фантастику. И в "Уральском следопыте". Журналы были сложены стопками на нижней полке. Идеального порядка там не было, в отличие от книг. Я начал перебирать журналы.
И тут я наткнулся на него. У меня перехватило дыхание.
Номер 9 за 1988 год. Обложка в темных тонах, что-то космическое. В глаза мне бросился варвар с жуткими глазами, схвативший полуобнаженную девушку. Очертания ее девственной груди заставили меня отвести взгляд, но его притянуло, как магнитом. Чудесная, потрясающая обложка. Вам, измученным Вальехо, не понять моих чувств.
Я схватил журнал. "Стр.54 "Продолжение романа "Звездные короли": бой в ущелье кошмаров" гласила надпись на красной стрелке. Да! Я начал листать. Где же страница 54? Где? Я опасался, что тот, кто брал журнал до меня, вырезал эти страницы (увы, такое случалось, во многих журналах зияли дыры). И вдруг я остановился...
Это было оно. Нет, не фантастика.
"Гимнастический комплекс у-шу по школе "Чой"" — прочитал я заголовок. Ниже шли черно-белые картинки с пояснениями. Я даже напрочь забыл про ущелье кошмаров. Это было лучше. Передо мной был ключ к великому искусству.
До этого я видел фотокопии "18 стоек Шаолиня" и плакат с Брюсом Ли, отрывки фильмов, а "Лорд-дракон" с Джеки Чаном пронзил меня в самое сердце, но все это было где-то там, далеко. Круто, но в параллельном мире. Мальчишки изображали каратэ и морпехов из "Одиночного плавания", но это ерунда... Обезьянничанье. Секции в Вартовске только появлялись.
А тут я понял, что смогу сам. По-настоящему.
Наверное, так чувствовал себя Эдмон Дантес, когда нашел пещеру, о которой говорил аббат Фариа, на острове Монте-Кристо. Бывший узник еще не знает, есть ли там сокровища (их могли разграбить за много веков), но уже знает, что это возможно. Что, по крайней мере, таинственная пещера действительно существует...
Я взял еще две книги наугад (если бы не взял, это выглядело бы подозрительным), и, словно в бреду, записался у библиотекарши. Почему-то я боялся, что журнал мне не отдадут. Это ведь карта, ведущая к сокровищам! Но библиотекарша только хмыкнула, увидев картинку с дикарем (и полуобнаженной грудью) и записала журнал в формуляр.
Я шел домой, прижимая к груди сумку с журналом. Я почти бежал.
Темный Вартовск сиял загадочными вечерними огнями.
Я не выдержал и побежал. Ждать было невыносимо.
Эра Истинного Кунг-фу настигла меня, как удар молнии. Бумажные танки были сметены этим ураганом напрочь.
* * *
На следующее утро я начал заниматься — методично и осторожно, как Эдмон Дантес готовился изъять сокровища с острова. Никто не должен был ничего знать. Это была моя тайна. Я встал на час раньше. Было зябко и темно, на кухне мерно тикали часы-ходики. Родители перед работой отвели младшую сестру в детский сад, я был один.
Я достал журнал, раскрыл на нужной странице. И взялся за первое упражнение...
Было больно. Очень больно.
Испытания только укрепляли мою решимость.
Сейчас я знаю, что великой китайской школы "Чой" на самом деле не существует. Что Герман Попов, который указан в статьях как консультант, на самом деле придумал школу "Чой", основываясь на своем опыте занятий бирманским каратэ. Но это ничего не значит.
Честное слово: лучшего комплекса разминки и заодно подготовки связок и мышц к боевым искусствам (и к акробатике, как выяснилось) я не встречал. А я позже занимался и каратэ шотокан, и ушу, и акробатикой, и классической борьбой, и самбо. Даже растяжки на акробатике — изуверские, как стонали наши девчонки — казались мне ерундой. Каким-то шестым чувством, талантом или еще как Герман Попов угадал — и его комплекс действительно работает. Впрочем, немалую роль, думаю, сыграла и моя вера.
Вера в Кунг-фу.
Две страницы упражнений кончились. Я был весь в поту, мышцы болели. "Продолжение следует", "Начало в 8 номере", прочитал я.
Я аккуратно сложил журнал, спрятал, позавтракал и пошел в школу. Связки ныли, мышцы болели. Но я был счастлив.
Я ходил по школе, сидел на уроках и ощущал себя тайным агентом. Все были люди как люди, а я — шел путем кунг-фу. Я смеялся, шутил, но... Так граф Монте-Кристо ходит среди обычных людей. У меня была миссия и высокая цель. У меня было предназначение.
Через месяц тайных занятий я сел на шпагат. За это время я достал следующий номер "Техники молодежи" и увеличил свой утренний курс еще на десять упражнений. Боль почти ушла, но я добивался, чтобы она была. Если я не чувствовал легкой боли, значит, я не продвигался.
Когда я сел на шпагат, я решил признаться Ярику, что занимаюсь. Я вышел на лестничную площадку и позвонил в соседнюю дверь.
Ярик снял утяжелители (он бегал в них вокруг дома и только вернулся), молча выслушал мои сбивчивые объяснения, посмотрел на мой шпагат и мой мостик. Попросил показать журналы (я перерисовал все упражнения от руки). Пролистав мои записи, Ярик посмотрел на меня и сказал одно слово:
- Молодец.
Сам он занимался по фотокопиям, купленным в ларьке. Поза журавля, крик кошки, ага-ага. Самодельные нунчаки на веревке. Так я думал — с легким пренебрежением.
- Пошли, - сказал Ярик. Мы пришли к нему в комнату с багровым ковром. На ковре висел новый плакат: культурист показывал бицепсы, его обнимала симпатичная девушка (очень симпатичная, я загляделся). Ярик открыл ящик стола и вынул толстую пачку листов. Ксерокопии тогда были редкостью — причем очень дорогой. Ничего себе.
- Смотри, - сказал Ярик. Это была книга Масатоши Накаямы "Каратэ". На французском языке. Я увидел рисунки людей в кимоно, схемы ударов и чуть не умер от зависти.
Оказывается, у Ярика тоже была тайна.
Я думал, он только подражает Брюсу Ли, а Ярик всерьез занимался.
Бэтмен и Робин встретились на крыше небоскреба и пожали друг другу руки. Будем спасать этот город вместе, решили они.
Врубай прожектор.
* * *
А потом в передаче "Вокруг света" начали показывать отрывки фильма "Боевые искусства Шаолиня" — и Эра Истинного Кунг-фу захлестнула весь Советский Союз.
Мы с Яриком ходили в малый зал школы по вечерам и отрабатывали стойки и удары. Однажды Ярик достал "Джеткундо" Брюса Ли на почитать, и я за двое суток без сна и отдыха от руки перерисовал эту книгу, потому что у нас не было ксерокса. Наш архив материалов разрастался. Мы смотрели все фильмы, мы читали все книги и журналы, что могли достать. Мы говорили о боевых искусствах и шли путем воина.
Танк Т-28 сиротливо белел в шкафу. Его башни так и остались
недокрашенными...
Кем ты хочешь быть в будущем? Такой вопрос перед нами даже не стоял. Кем, кем... Мастером боевых искусств, конечно!
Спокойствие духа, как гладь пруда безветренной ночью, и удар пяткой.
Начинались 90е...
Сейчас я оглядываюсь на то время и думаю, что это было здорово. И странно одновременно. Я снова вижу, как Ярик вертит нунчаки на веревке, стоя в своих черных кунг-фуистких штанах, кричит как кошка, а рядом крутятся бобины магнитофона.
- Если вы любите жизнь, то не тратьте времени, так как время - это то, из чего сделана жизнь, - говорит мне Ярик. Он цитирует своего кумира, Брюса Ли. - Понял?
Я рассеянно киваю. Понял, понял. Не отстанет ведь. Мне двенадцать лет. Из динамиков льется низкий темный голос корейского кочегара.
- И вроде жив и здоров. И вроде жить не тужить, - поет Цой.
- Так откуда взялась... печааль?
© Шимун Врочек