Что произойдет с человеком после замены мозга на протез?

История протезирования насчитывает как минимум 4000 лет, о чем свидетельствуют археологические находки, например, в египетских гробницах не раз находили примитивные по сути, но достаточно искусно изготовленные протезы зубов и конечностей. С тех пор протезирование как самостоятельная дисциплина шагнула далеко вперед, но, похоже на то, что наука только стоит на грани открытия, которое сделает протезы по-настоящему органически близкими к живым тканям человеческого организма.


Даже самые современные роботизированные протезы конечностей не могут сравниться по функциональности и органичности с теми естественными органами, что дала человеку природа.

И это при том, что эти механизмы способны выполнять лишь «грубую» работу, что же касается искусственных органов эндокринной системы, то о создании таковых сегодня можно разве что мечтать. Представьте себе искусственную поджелудочную железу, способную синтезировать необходимые ферменты или щитовидную железу, отвечающую за скорость обмена веществ.

Понятно, что наука не стоит на месте, и когда-нибудь люди научатся создавать синтетические органы, выполняющие аналогичные функции и при этом максимально совместимые с живыми тканями, но вершиной протезирования стало бы создание искусственной нервной ткани, которая смогла бы стать вместилищем всего того, что люди называют разумом, психикой, сознанием или душой.

Фактически, это стало бы решающим шагом на пути к победе над главным врагом — смертью и болезнями, впрочем, среди сторонников современного позитивизма найдется немало таких, которые придерживаются не только точки зрения естественности смерти, но и её необходимости. И всё же подавляющее большинство людей продолжают и будут продолжать считать смерть безусловным злом, по крайней мере, в плане человеческого бытия.

Но если нейробиологам всё же удастся найти способ заменять устаревающие нейроны искусственными, останется ли человек с таким синтетическим мозгом или хотя бы частью мозга самим собой? Если нет, то о каком тогда бессмертии может идти речь?




В сатирической форме найти ответ на этот, по сути, глубокий вопрос пытался еще известный польский писатель-фантаст и футуролог Станислав Лем в своем рассказе «Существуете ли вы, мистер Джонс?».

Постепенно заменяя естественные органы синтетическими, герой рассказа превращается в систему протезов, что в результате приводит к юридическому казусу. И право, если все органы господина Джонса механические, то является ли он с правовой точки зрения человеком или машиной?

А теперь представьте, что нечто подобное происходит в нашем мире. Перестанете ли вы быть собой, если замените, к примеру, биологическую печень синтетической?

Очевидно, что нет. А если это будет не печень, а группа нейронов в виде чипа или иного, более тонкого устройства? Итак, вы заменяете поврежденные нейроны искусственными, выполняющими абсолютно ту же функцию, не замечая в своем поведении и мироощущении никакой разницы. Вы это или уже не вы? Пожалуй, вопрос риторический. Но ведь можно пойти еще дальше, продолжая планомерно замещать нервные клетки искусственными аналогами и так вплоть до полной замены всего мозгового вещества. Но тут может возникнуть вопрос. Дело ведь в том, что разные участки мозга отвечают за разные функции и вот, в какой зоне, например, хранится память о прошлом?




Если заменить отвечающую за память личности область мозга искусственной тканью, утратит ли человек память или нет? Логично предположить, что да, если только ученые не найдут способ «загрузить» информацию из старых нейронов в новые, подобно тому, как копируются данные с одного жесткого диска на другой.

Что думают нейробиологи

Долгое время нейробиологи считали, что за хранение памяти отвечают соединения отростков клеток мозгового вещества — синапсы, однако результаты последних исследований заставили ученых пересмотреть эту теорию. Один из ведущих специалистов в области нейробиологии Давид Гланцман считает, что память формируется благодаря синтезу клетками головного мозга особых белков, в свою очередь участвующих в восстановлении утраченных синоптических связей, а вместе с ней и долговременной памяти.

Исследования Гланцмана объясняют принцип формирования памяти, но не уточняют, что является ее хранилищем и как работает принцип распределения воспоминаний. Ученый только предполагает, что воспоминания хранятся в ядрах нейронов, но это лишь догадка. Примеры восстановления памяти после удаления значительной части мозгового вещества известны, более того, такое восстановление подтверждено экспериментами Карла Лэшли, удалявшего у подопытных крыс до 50 процентов мозга, причем совершенно разных его частей.

Из этого можно сделать предварительный вывод, что память является как бы распределенной по всему мозговому веществу, причем разрозненные группы нейронов способны содержать всю память, но проявляться она может при их правильном взаимодействии. Опираться на околонаучные гипотезы таких специалистов как Руперт Шелдрейк вряд ли уместно, впрочем, отвергать их сходу тоже было бы неправильно.




По мнению того же Шелдрейка, хранилищем памяти является даже не мозг, а некое пронизывающее его энергетическое поле, мозг же только считывает с этого поля информацию. Итак, если память действительно «разлита» по всему мозгу, то при наличии компенсаторного механизма замена старых естественных нейронов синтетическими не должна привести к потере памяти и изменениям в личности.

Но это лишь часть проблемы. Следует отметить, что память вовсе не тождественна сознанию, являясь, если можно так сказать, его свойством. И что такое сознание вообще? Увы, пока что на этот вопрос нет окончательного ответа. Но даже если ответ на него будет найден, и цифровое бессмертие станет возможным, как изменится общество и сама ноосфера? Если ответ на вопрос усовершенствования познавательных способностей гипотетического человека-синтетика более или менее очевиден, то как быть с теми деструктивными началами, обнаруживаемыми в себе каждой личностью, когда-либо жившей на этой планете?

Пожалуй, наивно было бы полагать, что обилие материальных благ, физическое здоровье и исключительное долголетие способны сами по себе разрешить проблему зла и нравственного страдания, возможно даже, что они обострят ее до предела, вынудив человечество добровольно отказаться от столь вожделенного им бессмертия.

Недаром выдающийся философ Николай Бердяев считал стремление к естественному бессмертию апологией самоубийства. Да, люди останутся сами собой, но в этом то и состоит вся проблема. Без преображения мира и самого человека, без перехода его на новую ступень развития, без естественного устремления воли к добру как к созидательному началу, бессмертие только ускорит нравственную деградацию человечества, обратившись из иллюзорного благословения в реальное проклятие.