Почему мальчиков раньше одевали в платья

Посмотрите на самую первую фотографию. Попробуйте угадать, кто на ней изображён. «Ну,» – скажете вы скорее всего, – «тут изображена какая-то семья. Мама, папа и маленькая дочка».


Верно, на фотографии действительно изображена семья. Мама, папа и маленький... сын. Это Александр III, император России, его жена, Мария Фёдоровна, и их сын Николенька – будущий император Николай II. Вот, на следующей фотографии тоже он.




Возможно, вы удивитесь: «Если это мальчик, почему он одет в платье? Это что, карнавальный костюм? Или шутка?».

Хорошо, посмотрите на следующую картину – её написал Диего Веласкес, придворный художник короля Испании Филиппа IV.




На картине изображена... точнее говоря, изображён инфант, единственный сын короля, принц Фелипе Просперо. И он тоже одет в платье.

А вот ещё одна картина, её автор – Джордж Ричмонд. Картина называется «Суинберн с сёстрами», на ней изображён Алджернон Суинберн, знаменитый английский поэт, в те годы, когда он был ещё маленьким. И опять-таки он одет в платье.




И если мы просмотрим десятки и сотни фотографий и картин, изготовленных 150 лет назад (и раньше), мы тут и там будем натыкаться на мальчиков, одетых в платья... Что за нелепица? В чём тут дело?




Отгадка – не «он» и не «она». «Оно»!

В наше время мы привыкли к тому, что мальчики являются мальчиками (а девочки – девочками) с самого рождения и даже раньше. Уже на 24 неделе беременности современный врач может уверенно сказать будущей маме, кого она ожидает, девочку или мальчика. И счастливые родители заранее покупают соответствующие вещи, одежду, игрушки – мальчику «мальчиковое», девочке «девочковое».




Однако так было далеко не всегда. Давным-давно дети считались существами совершенно «бесполыми». Точнее говоря, пол ребёнка совершенно никого не интересовал. Мальчик? Девочка? Да какая разница! По-древнерусски ребёнка называли «дитя» или «чадо» – а это слово не мужского рода и не женского, оно среднего рода! Ещё раньше, в проаславянском языке, слово «чадо» звучало как «чендо» или «кендо» («chendo»), оно родственно немецкому слову «кинд» («das Kind») или английскому «чайлд» («a child»). И опять-таки все эти слова среднего рода. Маленький ребёнок в те далёкие годы – не «он» и не «она», а «оно».




А почему?

«Но почему?» – удивитесь вы. «Что, 200 лет назад родители не любили своих детей? Или им неинтересно было, кто у них растёт – мальчик или девочка?». Да нет, родительская любовь и 200, и 300 лет назад была такой же любовью, что и сейчас. Но вот детская жизнь в те годы была совершенно другой. Антисанитария, отсутствие лекарств и примитивная медицина приводили к тому, что из десяти родившихся детей до 18-летнего возраста доживали в лучшем случае двое-трое, иногда и вообще один. Даже в богатых семьях!

Попробуйте представить себе те времена. Не было привычных нам аспирина, пенициллина, стрептоцида. Дети часто умирали от самой обыкновенной простуды. Не было прививок – поэтому смертельно опасными были почти забытые сейчас оспа, скарлатина, дифтерия. Не были известны обезболивающие средства, поэтому медицинские операции на внутренних органах были невозможны. Автор этого текста заболел аппендицитом, когда ему было 11 лет, в летнем лагере. Его быстро увезлина «скорой» в больницу, сделали операцию, и уже через 10 дней он вернулся в лагерь играть с товарищами. 200 лет назад его не смог бы спасти ни один врач – и писать этот текст пришлось бы кому-то другому...




Именно поэтому к маленьким детям тогда относились примерно так, как современный огородник относится к рассаде помидоры или перца. Посадил семена? Посадил. А что из какого семечка вырастет – там видно будет. Какие-то кустики погибнут, какие-то выживут. Вот с теми, которые выживут, уже нужно будет возиться всерьёз, но кто же их знает наперёд... Давным-давно так было и с детьми: на них начинали «обращать внимание» только тогда, когда они выживали и подрастали, когда уже могли учиться, трудиться, становились помощниками в доме. Трудно поверить, но иногда бывало и так, что родной отец впервые знакомился с собственными сыном или дочерью, когда тем уже было по 8-9 лет.

Постриг и посажение

У славян (русских, поляков, болгар и т. д.) был в ходу особенный обычай, который означал «переход» ребенка в новый, более взрослый период жизни. У разных племён он происходил в разном возрасте (от трёх до десяти лет), однако в большинстве случаев совершался примерно в возрасте семи лет. В этот день мальчика торжественно постригали – впервые! – причём одна прядь состриженных волос сжигалась в печи, в знак того, что детство закончилось, начинается отрочество, «почти взрослая» жизнь. Часто постриг совмещали с «посажением на коня» – мальчика сажали на боевого коня, в ознаменование того, что теперь он уже не «дитя», а именно «мальчик», будущий воин, защитник, хозяин в доме. Тогда же мальчик получал право носить штаны – «как большой». Девочкам в этом же возрасте впервые в жизни надевали сарафан и заплетали косу – в знак того, что теперь девочка уже не «оно», не «чадо», а именно «девочка», будущая невеста, хозяйка дома. Кстати, в те далёкие времена девочки и незамужние девушки носили только одну косу – её торжественно расплетали подружки и переплетали в две косы только в день свадьбы. «Две косички» для девочки в те времена были совершенно невозможны! Как и одна коса для замужней женщины.




Старший или младший?

Как правило, в наше время родители больше балуют самых младших. А старшие братья и сёстры, тихо вздыхая, смотрят на то, как «маленькому» достаются самые вкусные кусочки, самые лучшие подарки, как с ним (с ней) все возятся, цацкаются и сдувают пылинки. Давным-давно было совсем не так – тогда самыми «ценными», самыми любимыми в семье были именно старшие дети. Кому положить кусок пожирнее на обед? Кому купить на ярмарке валенки или тулупчик на зиму? Старшему или младшему? Конечно, старшему – как более сильному, умелому, как более способному помогать по хозяйству. А младший пока и дома босиком посидит. Кому купить новый сарафан? Старшей дочери или младшей? Конечно же старшей – а младшая как подрастёт, доносит за старшей сестрой. Кстати, зимой дети в семьях победнее – именно из-за нехватки одежды и обуви – вообще не выходили на улицу гулять, а коротали долгие месяцы «на печке». А как тут выйдешь погулять на мороз, если вся одёжка на тебе – длинная рубашка, а единственные детские валенки принадлежат старшему брату? Который уехал с отцом рубить дрова в лес?




Во что одевать?

Теперь вы понимаете, почему вопрос детской одежды в те времена был неактуальным. Платье? А почему бы и нет? Маленьких детей одевали так, чтобы было, во-первых, удобно (маме, не ребёнку!), во-вторых, максимально недорого. Одно дело – сшить ребёнку рубашку и штанишки (два предмета одежды), другое – сшить просто длинную рубашку или платье (один предмет одежды). И на горшок посадить быстрее и проще, никакой возни с пуговицами-завязками одеванием-сниманием. Да и вырастает из «платья» малыш не так быстро – бывало, что дети (и мальчики, и девочки) в деревнях носили одну-единственную «безразмерную» рубашку-платье от двух и до семи (а иногда даже до десяти) лет. Покупать каждые три-четыре месяца новые штанишки (не говоря уже про целый костюм!) для растущего малыша в те годы было просто немыслимой роскошью...




Непонятная сказка

В моей зачитанной до дыр книге сказок Алексея Толстого была сказка со странным названием «Порточки», то есть, переводя на современный язык, «Штанишки». Когда я был маленьким, я эту сказку не понимал. Как это так – у трёх братьев одни штанишки на всех? Какого же они должны быть размера, чтобы налезать и на старшего, и на младшего? И почему мама и папа в магазин не могут сходить купить? Я вспоминал свой гардероб, в котором каких только штанов не было – и длинных, и коротких, и с карманами, и с бретельками, и на пуговицах, и на молнии, и с корабликом, и с паровозиком, и для лета, и для зимы – и совершенно не верил, что когда-то было время, когда обыкновенные штанишки для ребёнка были вещью редкой, ценной и очень дорогой – которую надо было заслужить.




А что думали дети?

Дети в те времена очень чётко осознавали свой «статус» с точки зрения взрослых. Раз носишь детское платьице (в семьях побогаче) или одну длинную рубашку без штанов (в семьях победнее) – значит, ещё совсем малыш, «оно». Получение первых в жизни штанов (англичане называли это событие «бричинг», «breeching»)было для ребёнка самым настоящим праздником, знаком того, что он уже «почти взрослый». Что он уже не «семечко», не «дитя», а вполне себе ценный маленький человек, который может учиться, трудиться, помогать родителям. Кстати, в те времена ребёнку иногда в наказание могли пригрозить заставить снова одеть в «детское» платьице, «как маленького» – и такая угроза была очень даже действенной.