Ранней весной 1790 года началась третья, решающая кампания русско-шведской войны 1788-1790 гг. Несмотря на все усилия, королю Густаву III за два предшествующих года не удалось добиться сколько-нибудь заметного перевеса. Россия, ведя одновременно победоносную войну с Турцией на юге, не только успешно отбивалась на Балтике, но и наносила шведам ощутимые ответные удары. Главную роль здесь играл Балтийский флот, разгромивший неприятеля в Гогландском и 1-м Роченсальмском сражениях. Однако это не охладило воинственного пыла короля. Он жаждал реванша, возлагая надежды на свои военно-морские силы. Его план отличался простотой и дерзостью. Учитывая, что шведское побережье и порты освобождаются ото льда на две недели раньше, чем Финский залив, Густав намеревался направить свой флот к Ревелю, где зимовала эскадра вице-адмирала В. Чичагова, и разгромить ее, используя фактор внезапности. Затем король предполагал нанести такой же удар по Кронштадтской эскадре вице-адмирала А. Круза, высадить десант у стен Санкт-Петербурга, где и продиктовать русским условия мира. Перед выходом в море главнокомандующий шведским флотом, брат короля генерал-адмирал герцог Карл Зюдерманландский, получил от своих лазутчиков исчерпывающую информацию о состоянии Ревельской гавани и стоящих в ней кораблях. Учитывая двукратный перевес в силах, шведы были уверены в победе.
Адмирал В.Я. Чичагов (1726 - 1809 гг.)
Однако русские разведчики тоже недаром ели свой хлеб, и скоро В. Чичагов уже знал о предстоящем нападении. Зимой он побывал в столице, докладывал императрице о планах действий флота в нынешнюю кампанию. Екатерина II поинтересовалась, сможет ли В. Чичагов отразить нападение превосходящих сил противника на Ревель весной. Вице-адмирал заверил ее, что управится. «Но их же много, а вас мало!»- не унималась Екатерина. «Ничего, матушка, не проглотят, подавятся!» - ответил командующий.
На Ревельском рейде русская эскадра готовилась к бою. Она насчитывала десять линейных кораблей и пять фрегатов, всего до 900 орудий. Особую тревогу В. Чичагова вызывало то, что эскадра была еще не сплавана, а команды кораблей на три четверти состояли из рекрутов, видевших море впервые. Поэтому сражение В. Чичагов решил принимать, стоя на якорях, «укрепясь в позиции оборонительно».
В первую линию выстраивались все линейные корабли и фрегат «Венус». Остальные фрегаты, вспомогательные суда и брандеры составили вторую линию. Командир авангарда вице-адмирал А. Мусин-Пушкин расположился на «Саратове», командир арьергарда контр-адмирал П. Ханыков на 74-пушечной «Святой Елене». Командующий поднял свой флаг на «Ростиславе». Все спешили. Работая круглосуточно, русские моряки успели загрузить ядра и порох, пополнить запасы. 1 мая эскадра встречала неприятеля в полной готовности.
На следующий день у о. Нарген в утренней дымке усмотрели шведов. Неприятельский флот состоял из 20 линейных кораблей и семи фрегатов, имевших более 1600 орудий. Помимо команд на кораблях находились шесть тысяч человек десанта. На переходе шведы провели несколько артиллерийских учений, да и флот их вполне сплавался.
Дул слабый вестовый ветер, благоприятствующий нападающим. Обнаружив друг друга почти одновременно, противники все-таки находились в разных ситуациях. Если для В. Чичагова появление шведов не было неожиданностью, то для Карла Зюдерманландского вид готовых вступить в бой русских кораблей стал неприятным сюрпризом. Это путало планы герцога. На шканцах флагманского шведского корабля «Густав III» собрались на совещание все офицеры. После недолгих споров решили атаковать русскую эскадру под парусами.
Карл сказал начальнику штаба Норденшельду, что двадцать лет назад русские этим способом сожгли турецкий флот при Чесме. В этот раз шведы решили повторить русский маневр, но при этом сжечь их самих. У борта «Густава III» уже покачивался на волнах фрегат «Улла Ферзен», на который перед сражением по распоряжению короля должен был перебраться его брат, чтобы не подвергаться излишней опасности.
Ветер начинал быстро усиливаться, своими порывами подгоняя шведские корабли прямо в Ревельскую бухту. Не удержавшись в строю, один из линейных кораблей на всем ходу выскочил на камни, прочно засев на них. Огибая неудачника, с которого выбрасывались за борт орудия, флот продолжал движение. Командир флагманского корабля Клинт пытался убедить контр-адмирала Норденшельда принять бой на якорях, указывая на резкое ухудшение погоды. «Поздно! - бросил начальник штаба, - Мы уже атакуем!»
В. Чичагов произвел последние приготовления к баталии. На военном совете он приказал бить из орудий только по парусам и рангоуту, чтобы лишить шведские корабли возможности маневра. «Их, голубчиков, самих к нам прибьет. Люфт-то им попутный!» - пояснял вице-адмирал. И вот над «Ростиславом» взвился сигнал «Приготовиться к бою!». Стихло на батарейных палубах. Крепкие руки комендоров уже сжимали банники, ганшпуги. От запальных фитилей курился легкий дымок. К десяти утра 2 мая 1790 года передовые шведские корабли сошлись с русской эскадрой на дистанцию огня. Сражение началось.
Неприятель, сближаясь с эскадрой, поворачивал через фордевинд на левый галс и шел вдоль всей русской боевой линии, а затем отходил на север к острову Вульф. Головной шведский парусник «Дристикгетен», спускаясь по ветру, на большом ходу пронесся параллельно русским кораблям. Залп его успеха не имел. Ядра легли с недолетом. Зато в ответ он получил несколько метких залпов от каждого русского корабля и, отвернув к Вульфу, зазиял дырами парусов. А вдоль линии русских уже несся следующий - «Раксен Стендер». Получив тяжелые повреждения, он сел на мель у острова Вульф и после попыток сняться с камней был оставлен командой и сожжен.
Попутный ветер гнал корабли противника к берегу и кренил их на правый боевой борт так, что нижние батареи заливало водой, а все верхние становились открытыми целями для русских комендоров. Пятым по счету в шведском строю мчался вдоль эскадры корабль под флагом командира авангарда контр-адмирала Модее. Чтобы подать пример храбрости, он отвернул от русской линии лишь в десятке метров. Его кораблю удалось добиться нескольких попаданий, но и сам он едва ушел с перебитыми реями.
Русские артиллеристы действовали слаженно, их залпы следовали один за другим с минимальными промежутками. Попытавшийся повторить маневр командира авангарда «Форсигтикхетен» поплатился вычищенной картечью палубой. На смену ему шел, отчаянно кренясь, флагман «Густав III». Но едва его командир Клинт эффектно продефилировал вдоль русской эскадры, как меткий выстрел с «Ярослава» перебил фок-рею корабля. Его тут же стало сносить в сторону русских.
В. Чичагов отдал команду приготовиться взять неприятельский флагман на абордаж. Однако шведам всего в двадцати саженях от «Ростислава» удалось исправить повреждение. «Густаву III» повезло, и он чудом избежал пленения. Но чудеса не повторяются. Задний мателот флагмана «Принц Карл», которому на развороте перебили грот- и фор-стеньги, спасти не удалось. Корабль стал неуправляем. Попытка восстановить положение, воспользовавшись нижними парусами, не удалась.
Их тут же смели русские ядра. После десятиминутного сопротивления «Принц Карл» бросил якорь и сдался на милость победителей. В. Чичагов перекрестился: «Один есть!» Участь плененного корабля готов был разделить и следовавший за ним «София-Магдалина». Ему повезло - «Принц Карл» прикрыл его собой от русских пушек. Находясь в отдалении от сражения, Карл Зюдерманландский с ужасом наблюдал за происходящим. Участь «Принца Карла» ожидала многие его лучшие корабли. Над «Улла Ферзен» взвился сигнал о прекращении боя. Шведские корабли спешили убраться прочь от губительного огня русских. Вдалеке у о. Вульф огромным костром полыхал «Раксен Стендер».
В час пополудни над рейдом гремело русское «Ура!». Ревельский бой закончился полной победой. Потеряв два линейных корабля и более 700 человек пленными, шведы ретировались. Потери русских составили 8 человек убитыми и 27 ранеными. Казалось бы, что фиаско под Ревелем должно было отрезвить шведов, но Карл Зюдерманландский считал иначе. Он был уверен, что русские понесли серьезные потери, а кроме того, Чичагов по-прежнему не готов к плаванию. И шведы повернули на Кронштадт.
Из Карлскруны подошло подкрепление: два новых линейных корабля, фрегат и несколько транспортов с различными припасами. Находившийся с гребным флотом у Роченсальма король, получив известие о поражении и желании брата возобновить нападение на русских, благословил герцога и его флот на победу. Но и Кронштадт уже готовился встретить супостата. Стоявшие там корабли возглавлял кумир молодежи геройский капитан «Евстафия» при Чесме вице-адмирал А. Круз. Прямой и вспыльчивый Круз нередко становился неугодным для высшего света. Да и Екатерина II относилась к нему с прохладцей. Но флот обожал своего героя, верил в него - это и определило его назначение командующим Кронштадтской эскадрой.
Подготовка к предстоящей кампании была связана с большими трудностями. Лучшее отправлялось в Ревель к Чичагову, кронштадтцы довольствовались оставшимся. Для комплектования команд не хватало офицеров - А. Круз приказал брать армейских, не хватало матросов - забирали из столицы денщиков и даже арестантов из тюрем. Чтобы обеспечить эскадру припасами, адмирал пошел на крайность - приказал сбивать замки со складов и выгребать оттуда все, что есть.
Адмирал Круз Александр Иванович
Узнав о событиях у Ревеля, вице-адмирал решил занять позицию между островами Сескар и Биорке. На южном берегу Финского залива возвышались вдалеке крутые обрывы, именуемые в народе Красной Горкой. Для усиления позиции и обороны фарватера у Кронштадта оставили старый линейный корабль и фрегат, а мелкими судами перегородили северный фарватер от Систербека до Еотлина. Главные силы Кронштадтской эскадры состояли из семнадцати линейных кораблей и двенадцати фрегатов.
А в Санкт-Петербурге царила растерянность. Узнав о шведских силах, приходивших к Ревелю, Екатерина II заволновалась: готова ли Кронштадтская эскадра к отражению возможного нападения? «Скажите мне, что делает сейчас Круз?» - то и дело допытывалась она у своего секретаря Храповицкого. «Будьте уверены, ваше величество, он пересилит самого беса!» - отвечал секретарь, близко знавший вице-адмирала. Не успокоенная ответом, Екатерина послала в Кронштадт бывшего начальника Круза по Архипелажской экспедиции Алексея Орлова с наставлением узнать, что и как. Прибыв на флагманский «Иоанн Креститель» («Чесма»), Орлов шутливо спросил Круза: «Когда придут шведы в Петербург?» Круз показал рукой на эскадру: «Только тогда, когда пройдут через щепу моих кораблей!» Вернувшись с эскадры, Орлов успокоил императрицу.
На рассвете 23 мая 1790 года противники обнаружили друг друга милях в четырех. 42 шведских судна, в отличие от наших, расположились в 2 батальных линиях. Но это нисколько не смутило Круза. Его эскадра косой линией в шахматном порядке и правым крылом вперед надвинулась на неприятеля.
Первыми в бой вступили корабли авангарда под командованием вице-адмирала Я. Сухотина. Шведы на нее обратили всю мощь своих пушек. Ожесточение боя возрастало с каждой минутой. Русские комендоры стреляли так часто, что случались даже разрывы орудий, которые калечили и убивали прислугу. В разгар сражения пущенным в упор шведским ядром оторвало ногу Я. Сухотину. Однако вице-адмирал нести себя в корабельный лазарет не разрешил, а, истекая кровью на шканцах, продолжал командовать авангардом.
С каждым часом шведы все усиливали натиск. Круз, ходивший по палубе флагмана, внешне был совершенно спокоен, покуривая любимую глиняную трубку. Лишь один раз побледнел командующий, узнав о ранении своего друга - Якова Сухотина. Передав командование командиру флагмана, он на шлюпке устремился к авангарду, чтобы проститься с умирающим боевым товарищем. Обнял, поцеловал по русскому обычаю, и обратно. Под неприятельским огнем обошел всю эскадру. Стоя во весь рост, залитый кровью убитого рядом матроса, он подбадривал экипажи, отдавая необходимые распоряжения капитанам.
К вечеру шведы стреляли реже. Их корабли, туша пожары, стали один за другим выходить из боя. Ветер затихал, и Карл Зюдерманландский опасался, что его застигнет штиль. Русская эскадра находилась на прежней позиции. Место боя осталось за ней!
Едва прекратились последние залпы, Круз на шлюпке вновь обошел корабли. Осмотрел повреждения и поздравил моряков с одержанной победой. Вечером Екатерина получила донесение от командующего гребной флотилией принца К. Нассау-Зигена, находившегося у Выборга. Неизвестно по каким мотивам, но он известил императрицу, что Круз наголову разбит и шведы вот-вот прорвутся к столице. Во дворце началась паника. Однако ближе к полуночи поступило сообщение из Кронштадта, что Круз хотя и был атакован неприятелем, но отстреливался целый день и не отступил.
24 мая сражение возобновилось. Теперь Карл наносил удары по русскому центру. Он подошел к эскадре Круза, но не стал сильно сближаться и, желая воспользоваться многочисленностью своих кораблей, делал различные маневры, однако все хитрости неприятеля были безуспешны, и Круз везде противопоставлял ему достойный отпор. Пытаясь достать русские корабли на максимальной дистанции, шведы били ядрами в воду, чтобы те, рикошетя, достигали цели. Но это не помогло. Эскадра встречала врага яростным огнем. Мало того, на русском флагмане гремела плясовая музыка, что невероятно изумило Карла. Продержавшись с полчаса, шведы отошли.
Узнав о плачевном состоянии брата, Густав III, находившийся с гребными судами в четырех милях от места баталии в Биоркезунде, выслал Карлу для поддержки двадцать галер. Но два русских фрегата обратили их в бегство. Вскоре королю донесли, что эскадра В. Чичагова, вступив под паруса, движется к Кронштадту. Густав тотчас известил об этом Карла. У герцога оставался последний шанс. И он решился на него. Воздев боевые флаги, шведские корабли устремились вперед. Вновь загремели частые залпы. Запрыгали по палубам ядра. Шведы напирали с такой решительностью, что кронштадтцы начали изнемогать под натиском превосходящего неприятеля. Настал момент, когда положение эскадры стало критическим: шведам ценой неимоверных усилий удалось прорезать ослабленную линию русских. Корабли Круза простреливались насквозь. Верхние палубы покрылись убитыми, в шпигатах застывали потоки крови.
Казалось, сражение по всем линейным канонам проиграно. Но вице-адмирал Круз нашел единственно правильный выход в создавшейся ситуации. По его сигналу на врага устремился отряд фрегатов, находившийся в резерве. Совершив лихой маневр, корабли решительно атаковали противника, заставив его отойти назад. Положение было восстановлено. Русская эскадра, как и прежде, преграждала шведам путь к Санкт-Петербургу. Круз, внимательно следивший за ходом баталии, заметил, что шведы начали стрелять холостыми зарядами, стараясь поддерживать шум и сберегая боезапас. «А вдруг у супостата запас-то к концу подошел!» - подумал вице-адмирал. Он распорядился лечь эскадре на новый курс, чтобы сблизиться со шведами вплотную. Но, не приняв боя на кратчайшей дистанции, те стали поспешно отходить. Догадка адмирала подтвердилась. По сигналу с флагмана малочисленная Кронштадтская эскадра устремилась в погоню за противником. Опасность шведского нападения на столицу была ликвидирована.
Шведский флот, буксируемый талерами, старался скрыться в Выборгском заливе. Корабли Круза неотступно преследовали его. Им на помощь подоспела Ревельская эскадра В. Чичагова. Совместными усилиями русские моряки загнали неприятеля к Выборгу и там блокировали. Лишь через месяц ценой огромных потерь ему удалось прорваться к Карлскруне, но судьба русско-шведской войны была предрешена. От поражения Густава III не могло спасти ужа ничто. Вскоре в местечке Верелэ был подписан мир, по которому Швеция отказалась от всех своих претензий и обязалась возместить России все затраты на войну. Екатерина II вновь смогла сосредоточить усилия страны на борьбе с Турцией. Но, как оказалось, ненадолго.